Ольф. Книга 4. История Альфа

Ольф. Книга 4. История Альфа

Петр Ингвин

Часть первая. Люба. Глава 1

Люба-номер-два вернулась на работу, по пути она довезла меня до остановки в моем квартале, где я выходил в прошлый раз. Показывать дом, где живу, не хотелось. На вопрос, где лучше высадить, я указал на тротуар у соседней пятиэтажки. Предложенная работа устраивала меня полностью, мало кому удается совмещать удовольствие и заработок, но на душе было муторно. Прежде чем бросаться в омут головой, нужно еще раз все взвесить и просчитать.

Выходя из машины, я пообещал завтра или послезавтра прийти с документами, Люба-номер-два поцеловала меня и на прощание зачем-то погрозила пальцем.

Небеса решили, что дарованной городу передышки достаточно, и снова повалил снег. Во дворе ребятня играла в снежки, около превратившейся в сугроб песочницы бабушка с внуком лепили снеговика. Посреди дороги стояла легковушка — водитель-сосед по лестничной площадке расчищал заваленное за день место стоянки около мусорных баков. Рядом с ним курил одолживший ему лопату дворник. Двор жил своей обычной жизнью.

Войдя в квартиру, первым желанием было рассказать Маше про обманщика Юру, про его шашни в салоне Любы-номер-два и про все, что я видел собственными глазами. Пусть порвет с подлецом. Она достойна большего. Лучшего случая, чем сейчас, не придумать.

Но если подумать…

Она влюблена. Каждый удар по отношениям приводил к психическому срыву. Полный разрыв обеспечит мне в соседках алкоголичку в постоянном запое. Или, что еще хуже, Маша пустится во все тяжкие, и квартира превратится в проходной двор. Когда нет сдерживающих факторов, человек способен на все. Мало того, в таком состоянии он ни на что не обращает внимания. «Пролетарию нечего терять, кроме своих цепей», — говорили в прошлом веке, и когда цепи потеряны…

Лучше не представлять.

Придержу известия при себе. До поры до времени.

Обычно под вечер Маша уезжала на работу, но сейчас оказалась дома. Она сидела на кухне.

— Алик, мне скоро уходить, зайди, пожалуйста, на минутку.

Голос ее был усталый, тихий, с просительной интонацией.

— Зачем? — спросил я из прихожей.

— Надо поговорить.

— Больше не с кем?

Вышло слишком резко, такого я от себя не ожидал. Надо быть аккуратнее со словами, а то сначала грубость пришла в мысли, затем в написанные тексты, теперь выливается на ближних. Того и гляди, до Любы дойдет.

И чего, собственно, я ополчился на Машу? За шуры-муры с приятелем брата? Он у нее не первый и, увы, не последний, пора привыкать.