Вода течёт вверх

Гартенгер всё еще сомневался, правильно ли он поступил, потащившись глазеть на местную достопримечательность. Аренда лошадей в обе стороны влетела в три десятых яккеля. Стоило ли таких растрат какое-то там озеро?

– Ренар, по-моему, они просто устроили там фонтан и плетут про него байки. С такими ценами они удачно зарабатывают не только на торгах.

– Уже почти на месте. Думаешь, это сказки для путешественников? А лошадей они туда неохотно дали.

Над головами стелилась влажная дымка, которая становилась всё гуще. Неба уже почти не было видно – его заполонила мгла, которая начиналась где-то на высоте трехэтажного здания. Хотя внизу, где ехали друзья, растения благодарно тянулись к влаге, и даже нехватка света не сказывалась на этом экзотическом изобилии. Выше была мгла. А внизу уже были не пустынные лирусские пейзажи, а самые настоящие тропики.

– Чертовщина какая! Любителей диковинок таким не привлечёшь, – заворчал Ренар.

– Это точно. Вернёмся? – нерешительно спросил Гартенгер, хотя у самого внутри кольнуло – жалко было выброшенных денег.

Друг только посмотрел ему в лицо, немного замешкался. Гартенгер рассмеялся и пришпорил коня. И правда, чего это он? Забраться в такую даль – и сдрейфить перед каким-то туманом! Уже слышен был отдалённый шум. Наверное, где-то неподалёку был водопад.

Стали вырисовываться очертания небольшого здания, в которое упиралась дорога. Ротонда? Шатёр? Часовня? Скорее часовня. Конечно, она была совсем не похожа на северные церкви с золочёными куполами. Изящное строение с тёмными коваными перилами и каркасом встало на пути. Не было ни окон, ни прорех – кованый каркас словно служил клеткой для тёмного шатра. Наверху возвышался купол с огромным шпилем, который терялся в тумане.

Гартенгер присвистнул, кивнул другу и уже собирался было свернуть с дороги, чтобы объехать странное сооружение прямо по высокой траве. Но внезапное движение заставило его оторопело застыть. Лысый монах, стоявший у часовни, внезапно поднял руку вверх, то ли приветствуя, то ли упреждая от неразумных действий. Его фиолетовый балахон с пурпурным позументом сливался с шатром, поэтому пока он не шевельнулся, Гартенгер его и не видел. Почему монах? У Гартенгера не было сомнений, что это именно монах, а часовня – именно часовня, сооружение для каких-то ритуалов или служения.

– Здесь конец, – скрипуче и противно изрёк монах. Он сразу не понравился Гартенгеру – то ли потому, что говорил неприятным голосом, то ли просто потому, что встал у них на пути.