Импровиз. Сердце менестреля

— Выбор оружия за вами, мой юный пран, — дурашливо поклонился альт Грегор. — Только не предлагайте мне бодаться, хоть я и вижу, что вы отращиваете рог подобно вашим друзьям-нарвалам.

На миг ему показалось, что соломенноволосый кинется на него с кулаками. Но островитянин, покрасневший до кончиков ушей то ли от ярости, то ли от стыда, прошипел:

— Шпага. Хоть и недостойно мне измарать оружие в твоей рыбьей крови...

— У вас была возможность выбрать поединок на сковородках, — сухо поклонился Ланс. — Время, место и прочие ничего не значащие мелочи, думаю, обсудят секунданты.

Командир стражи оглянулся на его светлость Гворра. Тот помедлил и кивнул.

— Назначьте своего секунданта, пран Ак-Карр, — проговорил приятель Ланса.

— Капитан Дар-Тан тер Везил из Дома Серебряного Дельфина, — ответил юноша.

— Вот и чудесно, — кивнул альт Грегор, обвел глазами зевак. Поклонился сыну герцога. — Прошу простить, что испортил праздник. — Развернулся на каблуках и зашагал прочь из зала.

В спину летел ворчливый шепоток. Гул и бормотание толпы напомнили менестрелю, как маги, управляющие оркестрами, порой настраивают инструменты. Больше всего ему хотелось обернуться и отыскать в людской мешанине аквамариновые глаза. Но он не мог себе этого позволить — Ак-Карр мог расценить его поступок как слабость. Еще подумает, что альт Грегор, величайший менестрель двенадцати держав и фехтовальщик, каких поискать, его боится. Кстати, приставка «Ак» указывает на весьма знатное происхождение.

[1] Цистра — старинный струнный щипковый музыкальный инструмент, похожий на современную мандолину. Имеет 5 — 12 парных струн.

Пролог, ч. 2

— Идем ко мне. Быстро! — Регнар догнал друга у первой ступеньки широкой лестницы.

Ланс пожал плечами, кивнул.

— У тебя кувшинчик вина найдется? Горло промочить хочется, — сказал он и, словно оправдываясь, добавил. — У меня такая жажда после выступления всегда.

— Обойдешься! — рявкнул Регнар, решительно хватая Ланса за рукав.

У менестреля глаза на лоб полезли, настолько мягкий и добродушный Регнар стал непохожим на самого себя. Даже округлое лицо, казалось, посуровело, обострились скулы и нос, как в мгновения опасности. Недоумевая в душе, Ланс поплелся за другом, безмолвно перешагивая с одной ступеньки на другую. И лишь когда Регнар втолкнул его в свою комнату, плотно притворив двери, дар речи вернулся к нему.