Именем Бога

* * *

Воля проснулась под утро, когда только начало светать. Она не сразу поняла, где находится, а только когда сбросила вонючее одеяло. Рядом на ветках спал Марш, а рыцарь устроился возле костра. Огня уже не было, но куча углей слабо дымила, отпугивая крылатую мерзость. Девочка вспомнила события вчерашнего дня и непроизвольно передёрнула плечами. Смерть страшит всех, а вчера с ней пришлось сойтись лицом к лицу. Если бы не маг...

Отец её не любил. Он признал Волю принцессой, но относился к дочери равнодушно, как к чужому человеку.

Отношения с мачехой были ещё хуже, а брат... Он попытался затащить шестилетнюю сестру в одну из закрытых занавесками ниш, в которых часто занимаются любовью те, кому было невтерпёж. На крики малышки обратил внимание кто-то из придворных и объяснил наследнику, что так не подобает, что для утех есть служанки... После этого случая она стала бояться брата больше других членов семьи. Когда их убивали наёмники, в душе не было места жалости, лишь страх, что может исчезнуть наложенный магом защитный морок.

Решение бежать в Сантию к кузине возникло сразу. Этот путь был короче других, а Тая до отъезда к жениху относилась к Воле с симпатией. Других родичей за границами королевства она знала только понаслышке.

Девочка наступила на сухую ветку и треском разбудила рыцаря.

– Рано проснулись, – зевнув, сказал он. – В лесу ещё темно. Хотите есть?

– Что у вас с сухарями? – спросила она.

– Осталось три. Вчера ваш маг не стал есть.

– Отдайте ему два и один съешьте сами, – решила Воля.

– Я сегодня поголодаю.

– Это благородно! – проникся уважением Роланд. – Я пока не голоден и тоже воздержусь от еды.

– Я так сказала не из-за благородства, – призналась принцесса, которая имела виды на рыцаря и посчитала выгодным быть с ним откровенной. – Я благодарна Маршу за жизнь, но главное – это его польза. Если братья прибудут в Барм до нашего отплытия, мы не обойдёмся без мага. К тому же ваши сухари не для моих зубов, а размоченные – это такая гадость! У меня от них может быть несварение.

* * *

Обычно Гнеш рано просыпался и подолгу лежал, обдумывая дела прошедшего дня и то, что нужно делать в нынешнем. Он и сегодня очнулся от сна, когда мгла за окном спальни сменилась предвещавшей скорый рассвет серостью. Думать о вчерашнем дне не хотелось. Как ни оправдывай убийства их нужностью для дела веры, когда счёт убитым идёт на сотни и большинство из них женщины и дети, оправдания теряют убедительность.