Альдебаранский рок

Альдебаранский рок

Эмиль Широкий

Альдебаранский рок

(капитан Кирк только ухмыльнулся)

Стена воняла плесенью, да к тому же вся заросла какой-то гадостью, светящейся в полумраке. Но капитану было плевать – она прилипла лицом к холодным камням и рыдала, редко вздрагивая. Рыдала уже давно.

– Перестань! – Я снова взял ее руку, потянул. Она вырвалась, выругалась, но не перестала плакать. Тогда я резко развернул ее к себе за плечи и приказал, хотя сам состоял у нее в подчинении. – Капитан! Отставить истерику!

Алес вдруг умолкла, поджала губы, она смотрела мимо меня невидящим лютым взглядом. Слезы катились по ее щекам – злые слеза бессилия.

– Хватит уже, малыш! – я попытался взять ее за подбородок. – Глянь сюда! Ну! Мы выберемся. Мы всегда выбираемся.

Тогда она сжала кулаки, сильно ударила меня в грудь, ударила снова и снова, а затем обмякла в моих руках. Я обнял ее маленькое вздрагивающее тельце.

Полчаса назад эта девушка стояла на капитанском мостике, широко расставив длинные ноги в огромных ботинках офицера дальнего флота, и кричала звонко и решительно: "Бить на поражение! Не дать им захватить корабль!" Тогда ее было не узнать – лицо словно из камня, охваченный страстью боя взгляд, собранные на затылке красные волосы не смеют пошевелиться. Первому же акгу, прорвавшемуся через вырезанный люк на капитанский мостик, она оплавила бластером полбашки.

Нас было десять с половиной человек и очень старая развалюха «Тори».

Хорошо, что нам повезло с механиком. Золотые руки у мужика и голова варит. С его помощью мы браво держали марку космических разгильдяев.

Механика поймали на орбите одного из спутников у Альдебарана. Он крутился в спасательной капсуле – гравитация поймала его в плен: ни туда - ни сюда. Когда капсулу вскрыли – оказалось, парень отлично проводит время: слушает Альдебаранский рок и гонит из дрожжей и силаранского планктона пиво. Но кислород у него заканчивался, а потому мы забрали мужика себе. Вместе с пивом.

С тех пор весь экипаж «Тори» подсел на Альдебаранский рок, хуже чем жители Ригеля на утренние мантры продавцов узлового хаба. Я люблю там покупать морку, и всякий раз поражаюсь, как Ригельчане, вообщем-то плюющие на узовой хаб, хором поют мантру продавцов в дикую рань, на рассвете, когда положено дрыхнуть, обнимая во сне хотя бы подушку. Теперь мы все пели рок.