Холодный ветер, строптивая вода

Няне сильно доставалось за мое упрямство, и это была еще одна причина, по которой я старалась вести себя смирно хоть иногда.

Изольда часто приходила ко мне ночью посекретничать, рассказывала мне всякие легенды и небылицы, которые так любила придумывать, в том числе будто наша няня – ведьма, но я в это не верила. Она просто увлекалась травами и снадобьями, рассказывала нам о свойствах растений, пока мы гуляли по саду. Няня была из благородной, но разорившейся семьи, одевалась сдержанно, но красиво. Она была тонкой, худощавой, с приятным мягким лицом и добрыми карими глазами. Я всегда думала, что она похожа на лань, а мы - на ее оленят. Она нас так и звала. Няня и была моей настоящей матерью – доброй, всепрощающей, любящей.

Когда мы спустились в склеп, я положила венок на сложенные руки статуи на надгробии сестры и тихо запела колыбельную нашей няни, которую мы так любили слушать в детстве. Смерть сестры глубоко потрясла меня, казалось, что мир разрушился и теперь все будет как-то неправильно идти без нее. Изольда была веселой и доброй; я потеряла не только сестру, но и милого друга. Няня тоже плакала и крепко обнимала меня. Мы наконец-то смогли выразить нашу истинную скорбь и боль от потери Изольды, которые не могли показать на похоронах. Вдвоем. Вдали от равнодушного и холодного мира.

Мне казалось, нет беды страшнее этой. А мои беды только начинались.

Сестра умерла, но отец не хотел терять альянса с Франкией, и меня предложили вместо Изольды с надеждой, что сила откроется и у меня по достижении восемнадцати лет. Официальной помолвки с Диком у нас не было, чем и воспользовался мой отец. Отец Дика, похоже, был согласен: по какой-то причине Альбиону был выгоден союз с Франкией.

Мне было пятнадцать. Всего лишь пятнадцать. И я была ребенком, которого, словно вещь, хотели перепродать получше. Конечно, мне это объясняли тем, что я несу ответственность за жизнь своих подданных, судьбу страны, честь семьи, должна выполнить обещание, данное сестрой, потому что была с ней одной крови. Долг. И при этом моя судьба, моя жизнь, моя свобода не значили для родителей ничего.

Девушек обычно выдавали замуж с семнадцати лет, но отец уговорил советников найти какое-то исключающее это ограничение правило: в случае гибели невесты ее младшая сестра обязана была выполнить обещание, данное при помолвке.

Я была должна всем вокруг. Мое сопротивление, которое я проявила поначалу, отец сломил, велев высечь меня розгами.