На службе Эрриану

Противники замерли. Кончики устремленных друг на друга сабель мелко подрагивали.

В фехтовальной зале повисла оглушающая тишина.

– Клемме! – рявкнул чиновник.

От толпы зрителей отделился седовласый человек со шрамом, навсегда закрывшим его левый глаз.

– Да, барон?

Чиновник опустил саблю и строго уставился на подошедшего сверху вниз.

– Какого, спрашивается, дьявола это ваш!.. – Он ткнул пальцем левой руки в сторону молодого человека. – Этот ваш...

– Воспитанник, – негромко подсказал Де Клемме.

– Воспитанник! – Барон выдохнул.

Барон снова замялся в поисках подходящего слова. Де Клемме покачал головой и обернулся к юноше:

– Опустите же саблю, молодой человек!

Молодой человек послушался. Барон с неудовольствием кривил губы.

– Благодарю за науку, господин Де Клемме. – Обшлагом рукава он промокнул выступивший на лбу пот. – Одобряю ваш выбор...

Де Клемме склонил голову:

– Благодарю.

– Я тоже, – перебил барон и обратился к молодому человеку: – Надеюсь, вы почтите меня своим присутствием...

– Через три дня, – подсказал Де Клемме негромко.

– Через три дня, – кивнул барон.

Молодой человек поклонился:

– Это будет честью...

– Будет. До скорой встречи, юноша.

Барон отсалютовал саблей, развернулся на каблуках туфель и зашагал к выходу сквозь толпу, которая торопливо раздавалась в стороны.

Юноша неуверенно покосился на Де Клемме.

– Генрих...

Раздался грохот и лязг – барон швырнул свое оружие на пол.

– Не забудьте отдаться доктору! – крикнул он не оборачиваясь.

Де Клемме закашлялся и утер заслезившийся глаз.

– Генрих, как вы... Да уберите эту треклятую саблю!

Юноша взялся левой рукой за ножны – и через секунду с удивлением и обидой посмотрел на свою правую.

– Что-то не так? – спросил Де Клемме.

– Рука... – Юноша шевельнул плечом. – Не поднять.

– Кхм. Еще бы. Вы же пятнадцать минут барона изводили. Я еще не видел его столь рассерженным, знаете ли, это надо уметь.

Глава 2

Часы на башне городской ратуши пробили девять. Солнце нерешительно зависло над лесом, словно боясь оцарапаться о верхушки громадных корабельных сосен, стоявших во весь рост на песчаных холмах за городом. На центральных улицах Альбы появились первые фонарщики, зажигавшие фонари – пока они доберутся до окраин, сумерки тяжелым плащом накроют город.

Единственным местом, не обращавшим внимания на приближение ночи, был порт.