Дед Мороз без ОМЖ

И, как истинно верующая, посоветовала она вдове заказать сорокоуст по мужу, а как доктор со стажем, прописала почаще ходить на могилку, чтобы примириться с потерей и понять иносказательность снов. А еще настоятельно рекомендовала отнести в церковь все мужнины вещи. Так, мол, и доброе дело сделаешь, и лишнего повода для слез не станет. Известное дело: с глаз долой — из сердца…

И зачастила Нина на кладбище. Сначала узлы с барахлом таскала в тамошнюю часовенку, а потом и просто к Васе. И все, бывало, у ворот мелочью нищих одаривала, не глядя, потому как совестилась — подавала-то мало, да и с чего...

Но до того ей полюбилось быть среди могилок-то да сосенок, что и не передать. Место умиротворенное, старинное, а со дня на день и вовсе должно было закрыться для погребений, так что и тишине уже ничто бы не мешало.

Так Нина Николаевна, изо дня в день прогуливаясь вдоль оград и вглядываясь в фотографии на надгробиях, мало помалу научилась додумывать чужие судьбы и приводить их к счастливому финалу. Так она перестала бояться мертвых, и муж наконец-то угомонился. Зато теперь она могла говорить с ним, будто с живым. И делала это вслух, как истинно одинокий человек.

В канун Старого Нового Года сидела Нина на скамеечке возле Васиной могилы, ведя привычную беседу и согреваясь чаем с бальзамом. Но то ли от того, что алкоголя в термосе было слишком много, то ли от холода, а стала задремывать Негина. И уж было заснула, как муж покойный опять и нарисуйся — всклокоченный, злющий, глазами буравит, перстом когтистым тычет. Мол, смотри, куда велю!

Бедную аж подкинуло со страху. Очнулась и видит — наяву идет к ней… Василий Васильевич… Красный пуховик и штаны лыжные стеганные — все его, только разгрязнющее! Да и зарос за год: седые патлы из-под шапки, той, что она сама ему и вязала к прошлому Новому году, ниже глаз висят и лица толком не разобрать в густой бородище. Подошел, на оградку облокотился и просипел:

— Давно я за тобой наблюдаю... Не делом ты занята.