Василиса

Миру то и дело заносило вперёд, и её нос вот-вот грозился встретиться с месивом из грязи и камней, которую в деревнях Империи Соландар называли дорогой.

— Эй, ребята, я тако-о-е нашла! — радостно кричала Мира, искусно уворачиваясь от прохожих баб с коромыслами.

Девочка, задыхаясь от радости и возбуждения, совсем не заметила откуда-то взявшийся булыжник. Мира полетела вниз, прямо к ногам шайки местной детворы, с которой она отчаянно пыталась подружиться. Ворона с громким карканьем улетела.

Распластавшись на земле и стойко терпя боль от ободранных коленей, локтей и подбородка, Мира неловко улыбнулась, протягивая чудом не выскользнувшую из рук змею. Но в ответ вместо ожидаемого восхищения послышался визг Даны, дочери работницы трактира Карины.

— Змея! Стра-а-шная какая! — она спряталась за Нину, которая была несколько старше.

— Ты что, совсем дура? Убери, фу! — Нина поморщилась и выставила перед собой ветку крапивы, предусмотрительно сорванную около забора.

— Да она же хорошая, вы чего… — Мира поднялась с земли, не сдержав слетевшего с губ тихого «Ай».

— У неё глаза, как у тебя! Жёлтые и страшные! — встрял Ивар, сын рыбака Данко. Мальчик был младше всех, всего десяти лет отроду, но храбрости ему было не занимать.

— И ничего они не страшные! — Мира чуть не пискнула.

— Если твоя мать ведьма, значит, и ты тоже! Ведьма, ведьма, ведьма! — Ивар показал язык и скорчил рожу.

Вдруг послышалось хлюпанье, принадлежащее никому иному, как Дане, которая почти мгновенно закатилась истерикой.

— Я боюсь ведьм, Нина! — сквозь слёзы пролепетала она.

— Не переживай, она ничего нам не сделает, — Нина вдруг обернулась к Мире и стала хлестать её по голым рукам крапивой. — Пошла вон! Гадина!

Змея выскользнула и быстро скрылась под кустом шиповника. Дети с криками разбежались кто куда.

Мира прикусила губу, чтобы не заплакать, а затем нарвала одуванчиков с листьями подорожника, размяла их и приложила к жгущим волдырям и ноющим ранам. Этому научила её мать, травница Инга, уже два месяца работающая здесь по распоряжению Цитадели. Прошлая травница попала под повозку с лошадьми и умерла в лечебнице. Инга подозревала, что это не простая случайность, но расспрашивать местных было настолько же бесполезно, сколько вести беседу с рыбой.

Как зуд и боль немного утихли, Мира направилась домой, хлюпая носом от досады и несправедливости. За свои двенадцать лет она не дружила ни с кем, кроме своей матери и животных, у которых к ней была необъяснимая тяга.