Озёрник

Озёрник

Денис Лунин

Озёрник

По великой равнине разлетелась долгожданная весть о приходе весны. После долгих трескучих морозов, подавляющих всё живое, возродилась песня зеленеющих лугов: дыханием теплого ветра, перезвоном птичьей трели, журчанием ручейков. Из южных сухих степей на свежие изумрудные пастбища возвращались тучные табуны лошадиного племени. Путь вольного копытного народа лежал мимо сторожек и крепостей степных чересмеров, на север, к станицам озёрных весхов. Здесь, границей, общей для всех равнинных народов, служила горькая тайга, где в соснах и елях начинались суровые земли кочующих оленеводов.

Никто из Белой станицы не помнил, откуда взялась за Белым озером, в зарослях камыша, избушка на сваях, в которой жил дремучий дед по имени Деревень, никто не помнил его другим, когда он не был ещё ветхим и скрипучим. Зато помнили, что однажды утром раздался в тумане озера детский плач, после чего время от времени звонкий голосок стал часто доноситься со стороны камышей. Откуда взялся у Деревеня младенец люди не знали, а деда спросить боялись, не смея к нему приближаться. Личность Деревеня с каждым годом обрастала всё большими народными приметами, срасталась со старинными преданиями, постепенно становясь сказочной. Повелось белоозерцами оставлять для Деревеня, у зарослей камыша, котомку с гостинцами. Так поступали летом-осенью, когда отступала нужда. А в голодную зиму-весну, напротив, спешили горемычные, принимать гостинцы от деда, оставляемые там же, у камышей. Незаметно Деревень превратился в озёрника, - духа, вроде лешего для лесных народов. И чадо его, звонко голосившее из камышей стало озёрничком, который выплыл, как шептались бабки, прямиком из Белого озера…

Вскоре, жители станицы стали замечать в гуляющем вольном табуне маленького ребёнка в белой сорочке, прыгающего по лошадиным загривкам. Видно, подрос озёрничек. Теперь уж ясно, что не бесплотный дух, но всё же диво, недаром Белое озеро стало почитаемым местом. Людям всегда не хватает чуда, а в трудные времена особенно. В последние годы южные чересмеры теснили весхов всё дальше на север, строили укрепления уже посреди зелёной равнины, разоряли и жгли бунташные станицы. И каждый двор обложили столь суровой данью, что не продохнуть… Люди пытались бежать, но дальше на север, в горькую тайгу, весхи не продвинулись, оленеводы дали беженцам жестокий отпор. Приходилось терпеть чересмеров, тесниться вокруг последних озёр почти на границе тайги, страдать и ждать избавления.