Отбор пяти колец

– Ну тише ты! – урезонила ее Агата, похлопав по боку и почесав чувствительное местечко под крылом. – Сказала же скоро вернусь.

Агата привычно попятилась, избегая поворачиваться к фернали спиной. В свое время она помогла Фифи вылупиться из яйца, аккуратно простукивая скорлупу молотком, и была рядом, когда, покрывшись нежным пушком, та впервые поднялась на длинные неуклюжие лапки. Фифи узнавала Агату, и радостно курлыкала, встречая хозяйку, когда та заходила к ней в стойло. Позволяла садиться на нее ферхом и чесать клюв.

И все же, она была огромной, высотой в полтора человеческих роста, хищной птицей, с клювом достаточно мощным, чтобы дробить кости быкам. Те, кто был неосторожен и относился к ферналям без должного уважения, обычно горько об этом жалел.

Оставив Фифи, Агата углубилась в лес. Листва мягко шелестела над головой. Пахло сырой землей, мхом и голубикой, чьи нежные белые цветы усыпали кустарники, ползущие у корней деревьев.

Агата внимательно глядела под ноги. Змею она заметила спустя двести шагов.

Это была крупная сверкающая черной чешуей гадюка. Свернувшись кольцами, она грелась на камне.

Подобрав длинные юбки, Агата присела на корточки, любуясь солнцем пляшущим на чешуе. Змея тоже ее заметила, и, приподняв голову, зашипела высунув тонкий розовый язык.

– Не бойся, я не причиню тебе зла. Я просто хочу подружиться, – заверила ее Агата.

Она кашлянула, прочищая горло, а затем запела. Голос ее вовсе не казался приятным большинству людей, напротив, он был слишком высоким и монотонным, но на пресмыкающихся действовал совершенно особенным образом.

Этот талант Агата, вероятно, унаследовала от почившей сразу после родов матери.

Агате понадобилось какое-то время, чтобы подобрать нужные ноты. В какой-то момент змея застыла, зачарованная ее голосом, а затем начала медленно, словно танцуя, раскачиваться. Она позволила Агате подойти ближе и погладить ее теплый приятно упругий бок, а затем, как та и хотела, обвилась вокруг ее ладони.

Агата позанималась еще немного прежде, чем закончить тренировку и вернуть змею обратно на камень.

Ее печалило то, что у нее не было возможности ни развивать, ни сколько бы то ни было часто применять свой дар.

Колдовство не было редкостью в Визерийской империи. Напротив, почти все визерийцы обладали тем или иным даром, вот только дар Агаты был совершенно бесполезен, как не уставала напоминать ей мачеха. В заклинании ползучих гадов не было ни красоты, ни практической пользы.