Оковы

Вот бы оказаться в грозовом Вестдалене, на какой-нибудь небольшой шхуне. Белый Бог, как же она любила шторм! Если бы кто-то знал, счел бы ее безумной. Соленый холодный ветер путающий волосы, брызги и окатывающие с головы до ног волны, порой сбивающие даже самых крепких телом. Неукротимая сила и она, внутри которой словно начинали танец духи вод.

Она стряхнула с себя задумчивость. Понаблюдала за каплями на стекле. Иногда порывы ветра налетали с такой яростной силой, что окно угрожало рухнуть ей на голову, попутно засыпав весь зал битым стеклом.

Среди множества книг ей подвернулась одна со страшными преданиями. К прилично размытым от старости и сырости письменам прилагался рисунок: Мираэль не знала его создателя, но у художника явно имелось живое воображение и склонность к трагизму. В предании говорилось о том, что иногда к живым, переступившим границы (тем, кто перешел стоячую воду в полнолуние или смотрел в зеркало ночь древнего праздника весеннего равноденствия), мог прибиться заблудший иномирный дух.

Рисунок изображал два сюжета. На первом рисунке розовощекий и довольный человек шагал с палкой по пруду затянутому водорослями. На второй картинке тот же человек − изможденный и худой. Дух за его спиной являл худшее воплощение сумеречного духа с провалившимися глазницами и раскрытой костлявой пастью. Мираэль вздрогнула и захлопнула книгу.

Вернув книги, она покинула библиотеку и все-таки наведалась в буфет. Ей требовалось заесть неприятное впечатление…

Она так увлеклась печеньем, что не заметила, как к ней подсел Ханс.

− Не ожидал тебя здесь встретить, − после приветствия интонацией тигра произнес он.

− Все знают, что я люблю по-настоящему лишь две вещи: библиотечную пыль и вкус местных сладостей, − ровно и без намека на флирт произнесла она.

− Ты разбиваешь мое самолюбие, − произнес Ханс дрогнувшим голосом, − Я надеялся занять в твоем сердце хотя бы пыльный скромный тенистый уголок. Стать хотя бы призраком прошлого, которого ты будешь вспоминать с тенью грусти, но приятной ломотой в груди.

Мираэль едва не поперхнулась чаем. Почему именно сегодня…

− Нет в моем сердце никаких призраков и не будет, – грубо произнесла она. – Прости. Просто, не нравится мне… я боюсь духов.