Злодей и его амбиции. Рай на другой земле

Я полгода держал его в тесной тёмной каморке с затхлым воздухом и поил вампирской кровью; иногда пытал, иногда запускал в каморку тварь послабее. Неудивительно, что у него развились клаустрофобия и боязнь прикосновений.

Я вижу, как несколько посетителей ведут носом по воздуху: если лёгкую тревогу они не засекли, то аромат неконтролируемого страха буквально унюхали. Мои подозрения подтверждаются: кто-то из любопытных туристов не унёс вовремя ноги и остался здесь навсегда, удобрением для яблоневых садов, потому что трепещущие ноздри, жажда в глазах и напрягшиеся мышцы – это не эмпатия, это — инстинкт хищника, который уже пробовал кровь на вкус.

Фрэнк берёт себя в руки и продолжает идти. Посетители ему не препятствуют, но всё так же плотно обступают; они исподлобья посматривают друг на друга, словно спрашивая: «Ну, пора? Набьём наглецу морду?», но никто не решается ударить первым. Старушенция, затесавшаяся среди подвыпивших мужланов, покачивает седой головкой и прижимает к груди тряпичную сумочку, она выглядит здесь неуместней, чем слон на Северном полюсе, едва видная за широкими, в крупную клетку, спинами, и я бы не заметил её, но подвыпившие мужланы, все до единого, оглядываются на неё в поисках одобрения.

— Что, у вас тут типа старейшина? — я пялюсь на старуху в изумлении. – Ребята, вы в каком веке живёте?

— Мы уважаем старость, — Бенни тычет мне кулаком в плечо, а потом брезгливо вытирает руку. – Это вы, городские, плевать хотели на опыт поколений.

— Плевать мы хотели на философскую хрень, — я плюю на ботинки Бенни. – Важно то, что можешь пощупать, то, что действительно существует. А мудрые дурости и я сочинить могу, да вот сгодятся они, чтобы мозги идиотам засорять.

Бенни наотмашь бьёт меня по лицу, и я заваливаюсь на заставленный бутылками столик. Толпа свистит, но свист умирает в зародыше: старуха отлепляет задницу от стула, и Бенни отступает. Полицейские потягивают гейские цветные коктейльчики, уставившись в телевизор.

— Я бы понял, если бы вашей гнусной общинкой заправляла красотка с ногами от ушей. Ну, знаете – по-мужски. Но это… — я встаю со столика и переворачиваю его на сидящих. – Вы, грёбанные подкаблучники, не устали лизать вонючие морщинистые задницы? Да эту старую клячу пристрелить пора!

Зал возмущённо гудит, но старуха успокаивает свою паству жестом.