Война Скверны

Любенвальд, отчина Кислевитов. Спокойные и тихие деревья-великаны устремлялись в небеса, а истерзанные души путников стали болеть чуть меньше, когда взору открылись такие родные, такие неизменные виды. Казалось, что иссохнут моря, потухнет солнце, но Любенвальд останется таким же тихим и спокойным, как и прежде. Заиндевелые ветви серебром блестели от редких лучей солнца, пробивающихся сквозь кроны деревьев. Дикие звери бродили в округе, совершенно не пугаясь путников. Птицы щебетали так, будто ничего и не произошло, будто не горят города, не страдает родная земля, не гибнут в муках люди.

Хотя, птичкам неразумным и дела нет до этой войны. Не ведают, глупые, что ежели одолеет скверна, то знакомых и душевных великанов вытеснят из лесов народы другие, народы беспринципные, жестокие, коварные.

Отряд шёл довольно быстро - прошедшая перед ним орда тварей проложила хорошую дорогу, утромбовав снег, как камень. Но пройдя нужный путь и не найдя города, группа заволновалась.- А ну стоять, или стрелять буду! Кто такие, черти?

Скрипящий голос, будто бы, исходил от самого леса.

Кто-то скрывается в его могучей тени, и, видимо, настроен этот кто-то серьёзно.

- Кто, кто. 16 пехотный полк Фрола Карачуна. Точнее, то, что от этого полка осталось.

- И вы думаете, я вам поверю? Вы ж чёрные, как наугримы из угольной шахты!

- Конечно чёрные, мы чуть заживо не сгорели!

Крепкий,не слишком высокий (для северян) старик показался из-за дерева. В руках он держал особенно длинную винтовку - такие простые и дешёвые ружья обладают огромной мощью и способны пробить даже очень крепкие латы.

- И почему я должен вам верить? А ну, скажите ка поляница!

- Да шёл бы ты со своей поляницей!

Дед довольно улыбнулся и опустил винтовку.

- Точно наши. Вы как же тут, касатики? С какого полка? С 16ого? А где ваш полковник? Где остальной полк?

Нервы Петрухи, натянутые, как струны, не выдержали:

- Нету у нас больше ни 16 пехотного полка, ни полковника, ничего нету! Все, что осталось, перед тобой стоит, старик, а там, там ничего нет - ни городов, ни сел, ни людей!

По щекам юноши потекли крупные, словно голубика, слезы.

Старик, наконец, заметил состояние бойцов. Уныние царило среди них, лишь уныние.

- Что ж вы, хлопцы, так расклеились? Что ж загорюнились? А ну ка, айда в лагерь.

Уставшие, измотанные люди пошли вслед за стариком. Недолгий путь привёл их в лагерь, укрытый в лесу - десятки людей: воины, женщины, старики и дети - занимались обычными делами.