Дуэль и Традиции

Развалившись на скамье в несколько более расслабленной позе, чем того бы требовала ситуация и причина, по которой в данный момент они находились в ожидании на площади Святого «Уже и не вспомнить, за какие заслуги» Фрайфурта, Его Сиятельство, ныне единственный из основной ветви рода Адеркас, одобрительно посмотрел на слугу, пусть сам юноша и ни за что не смог бы этого понять самостоятельно в силу плохого освещения, всю полноту которого составляли два фонаря, принесенных с собой и ныне вставленных в скобы, вбитые тут и там в стены домов, и иных обстоятельств, которые также делали взгляд графа несколько более неприятным, чем он был на самом деле.

- Твои дедушка и мать родились в Морипатии, и пусть ты по праву можешь считать столицу своим домом, я боялся, что семейные корни возымеют в тебе большее отражение, нежели то, что я наблюдаю сейчас.

- Memento mori. – от одного только упоминания о своей родине пусть так ни разу и не ступивший на ее земли юноша не смог удержаться, чтобы не произнести фразу, ставшую едва ли не олицетворением жителей тех мест.

Пусть Гоц и родился и в землях куда южнее Морипатии, он все равно считал себя выходцем их тех мест. Холить и лелеять это чувство принадлежности к закрытому сообществу помогали и его мама, пока была жива, и дедушка.

- Memento mori. – повторил Его Сиятельство без тени пренебрежения в голосе. – Пожалуй, именно эту мысль я должен держать в своей голове в этот час. Кстати о времени – неужели Адалхард решил оскорбить меня, опоздав на дуэль?

Слуга, отойдя на пару шагов назад, задрал голову и посмотрел вверх, отыскивая среди покатых крыш и высившихся башен кусочек темного ночного неба.

Моунд, спутник дельцов, вершивших свои дела во тьме, дарующий им серебряный свет, не успел еще добраться до середины свода неба, едва видного с площади.

Для того, чтобы добраться до нее и осветить древний постамент Святого Фрайфурта, а вместе с ним – и саму статую вышеназванного выдающегося существа, Моунду пришлось бы перевалиться через громаду Бильскирнира, мрачным титаном возвышающимся над городом, щерившимся своими бойницами в стенах и башнях.

Чтобы преодолеть небо над ним и добраться до площади, серебряному свету понадобится половина ночи, а, раз подобного еще не произошло, граф Адалхард Кнабенау имел должную фору во времени, позволяющую ему не присутствовать на назначенном месте и при этом не производить впечатления несобранного человека.