Дух войны

Остальной город, прятавшийся за древними стенами как моллюск в раковине, уже вовсю грабили. Где-то пылали дома, кричали женщины и дети. Запах крови и гари, звуки кровавой резни доносились сюда всё отчетливее, но эта улица казалась сонной и безмятежной. Она словно давно вымерла.

После того как осада вошла в заключительный этап, и в защите появились многочисленные бреши, Ранвальд без спешки направился именно сюда. Он знал, куда держит путь. Ему повезло: в предыдущем захваченном городишке попался отряду из королевского войска купец, знавший имперский язык. Разговорчивый такой малый. Не хотелось почтенному человеку становиться пожизненно слугой у чужестранцев.

– Свободу, – просил невысокий смуглый человечек. – Дайте мне только свободу, а я расплачусь.

– Чем же ты заплатишь? – рассмеялся капитан Хилленджер, отвечавший обычно за допрос, так как немного понимал местные наречия. – Мы и так заберем у тебя все. А о чем умолчишь, – капитан кивнул в сторону мрачного верзилы, – вызнает вот он.

Купец задрожал.

– Ин-н-н-формацию, – заикаясь, произнес он. – Я дам вам информацию. За свою жизнь. За свою свободу.

И торговец не солгал.

Теперь, стоя у башни, Ранвальд лично убедился в этом. Король бросил листок бумаги, с тщательно набросанной купцом картой, на мостовую. Тайное убежище эмира. Такой выигрыш выпал правителю одних из самых скудных земель. Возможность выслужиться перед императором – вот величайшая ценность этой проклятой войны. Сколькие бьются и погибают, никто не вспомнит о них, кроме родственников на поминальном пире. Ранвалд же войдет в историю, как герой, пленивший самого эмира.

– Приступим, – король, лично возглавлявший вылазку, кивнул в сторону массивных дверей. «Интересно», – подумал он, – «что подумают остальные монархи, сейчас наблюдающие за сражениями со своих безопасных мест, если заметят моё отсутствие. Наверное, сочтут меня позером. Мол, полез на рожон, всё мальчишку из себя строит. Туда ему и дорога: брюхом на острую сталь». Ранвальд улыбнулся. Таран обрушился на препятствие, и скоро оно затрещало.

***

В узких коридорах – темно и прохладно. После зноя улиц такая неожиданная свежесть кружит голову. Эффект усиливается пестротой росписи стен. Ранвальд уже отвык от дворцовой роскоши. Еда и сон в королевском шатре во время привалов – не в счет: палатка, она и есть палатка. От окружающего же рябит в глазах, и лишь полутьма смягчает неприятное ощущение дезориентации.

Впрочем, вскоре становится не до того.