Кодекс Посмертия

Я шарахнулся в сторону, когда изогнутое былым жаром ржавое дно клетки гулко ударило о помост.

— Ты хочешь сжечь меня в клетке?

Тронхилл бросил веревку, перевел на меня тяжелый взгляд:

— Ты не о том беспокоишься. Слышишь? — он поднял указующий перст в перчатке. — Ты слышишь? Не слышишь… Так ты не только тупой. Ты еще и глухой, клоун. Вода перестала журчать. Перекрыли воду, поступающую в округ. А под утро целые бочки зажигательной смеси опорожнят в нашу сеть акведуков. Немного огня на рассвете, и все тут сгорит нахрен вместе с нами.

— Они сожгут целый округ?

— Догадался наконец, — удовлетворенно произнес Тронхилл, наклонившись надо мной.

А потом коротко врезал мне кулаком в ухо.

Мир перевернулся дважды, прежде чем затонуть во тьме.

От боли в ухе я и пришел в себя. А еще от холодного ветра, покачивающего подо мной мою опору, словно я уже был повешен.

Я продрал глаза и понял, что действительно повешен.

Я был заперт в клетке. Клетка болталась на виселице в трех ростах от парапета над сливным колодцем. В глубине колодца в слабом свете факелов мерцала неспокойная грязная вода в радужных разводах зажигательной смеси. Там, на дне, лежат кости тех, кто побывал в этой клетке до меня.

Я сел, подобрав под себя ноги: кандалов на мне уже не было.

— Тронхилл!

— Не ори, — отозвался он откуда-то снизу. Да, точно, вот он, сидит как обычно на краю колеса, сгорбившись под весом тяжелого палаческого плаща.

— Ты зачем меня по башке ударил?

— Вони меньше, — отозвался Тронхилл. — Да и не люблю я эту возню. Так всем проще. Сиди тихо, клетку не раскачивай.

Клетка раскачивалась, хотел я этого или нет, при любом движении. Было промозгло, холодно, и я поджал ноги и, обхватив себя руками, стучал зубами и ругал себя последними словами.

Зачем? Зачем я пошел в тот подпол? Великим мэтром себя почуял? Великим бойцом? А вот теперь я просто дрова…

Что делать? Что же делать? Клетка заклепана снаружи, я уже всю ее обшарил.

Я снова в бочке и не могу всплыть. Может, мама придет меня спасти? Нет, не придет. Никто не придет.

Я опустил руки и, глядя в беззвездное небо, смирился со всем. Всё. Я больше не могу. Я устал. Тону.

Я качался в клетке и вспоминал, как мама щелчком пальцев извлекала огонь и как доставала монетки из моего уха.