Последний из двадцати, Том 2

Он приказал ей молчать каждый раз, когда ей вздумается поучать его, на что ему следует тратить драгоценную ману.

Драгоценней она становилась день ото дня...

Едва Рун сделал шаг в сторону чудовища, как круторог завыл. В этом гомоне можно было с трудом различить нечто похожее на лошадиное ржание. Копыта ударили о камень раз, другой, третий.

Рун кувыркнулся в сторону, выхватив клинок и выставив перед собой словно щит. Поздно и слишком медленно; первое проклятие врезалось в деревце напротив - то шустро надулось, словно пузырь, будто заведомо обратилась в бочку.

Второй снаряд червями вгрызся в охранок, едва не добравшись до самого чародея, третий врезался в клинок. Виранская сталь приняла на себя проклятие с достоинством и разве что немного почернела.

Увидь это мастер Рубера, сказал самому себе Рун, то умер бы во второй раз, теперь от стыда за ученика. Ему казалось, что он и сейчас слышит его гневные, полные разочарования окрики.

Круторог не слышал никого и ничего. Человек, оказавшийся в опасной близости от него не поддавался привычным методам воздействия.

А ещë человек пах силой.

Гитра на уроках рассказывала, что раньше, самые могущественные из Двадцати умудрялись приручить этих необузданных созданий. Увы, союз завсегда был недолговечен - могущество редко сходится с могуществом.

Цепь капкана загремела, когда круторог рванул резко в сторону. Капкан, фигурно выполненный в виде собачьей пасти, ещë сильнее вгрызся в нежную кожу, брызнула голубая кровь.

Земля вместе с травой тут же задымились.

Рун напрягся, зажмурился всего на мгновение, бросил предупреждающий взгляд на Ска. Та уже была готова прийти ему на помощь в любой момент. Словно нож резали брошенные Миком слова, что без механической куклы он всего лишь тряпка, сопля, плюнуть и растереть.

На еë немой вопрос он отрицательно покачал головой. Признавать того, что разбойник был прав минимум наполовину, ему хотелось меньше всего на свете. Ска могла бы зайти в зону действий магического влияния круторога, но сопротивляться его воздействию благодаря слою саффиритовой лазури, что покрывал еë тело под кожимитом.

Здравый смысл говорил, что так было бы лучше, но уязвлённое в самое сердце самолюбие кричало куда громче. Он - Последний из Двадцати. Переловил кучу отбросов, бросил вызов судьбе, не испугался, в конце концов! И если уж он в самом деле такой искусный чародей, каким хочет казаться - он может сделать всë сам.