Ведущая в битву

Жители деревни были заняты своими делами и не замечали древней силы, идущей среди них. Вдруг, справа вспыхнула ярость, к ним в ноги рухнул мужчина, а второй набросился на него сверху.

– Остановись, у нас другая цель, – Валькирия толкнула Агнес в сторону, но одновременно боролась и с собой. Голод пульсировал, превращаясь в боль, толкал к действиям. Прямо сейчас можно было разбудить жажду крови людей и тем самым утолить свою жажду. Нельзя. Святой обязательно заметит и убьёт в момент слабости.

Войдя в церковь, девы не обнаружили священника.

Резные лики старых богов выглядывали из-за наброшенного на них тряпья. Церковная утварь — всевозможные глиняные и серебряные сосуды, несколько подсвечников, даже маленькая икона в чеканной оправе, всё это грудой лежало на единственном столе в конце зала. На стоящем позади стола большом кресте крепились две занавеси, скрывающие ещё одно помещение. Медленно пройдя к ним, валькирия дала знак Агнес стоять, а сама аккуратно отодвинула одну из занавесей.

В тот же миг Агнес крикнула своей подруге:

– Брюнхильд!

Длинный, сияющий меч вырвался, прорезав вторую занавесь и вошёл в живот Агнес.

Её руки выпустили копье, а сама она осталась стоять. Только валькирия бросилась к ней, как ткань занавеси вздулась и обратилась летящим вперёд плечом, что столкнуло её с ног. Меч, прорезал раненную деву ещё сильнее. Агнес упала рядом с воительницей.

Её лицо, в последние дни вернувшее себе красоту молодости, быстро покрывалось морщинами, серело и начало осыпаться в прах.

– Мерзкие отродья, как посмели вы войти в святое место?!

Брюнхильд увернулась от рубящего удара, вскочила на ноги и отбежала. Мужчина увернулся от выпада копья и широким взмахом ударил снизу. Блестящий хрусталём клинок вспорол кольчугу, но не тронул плоть. Мелкими шагами дева пятилась назад, пока не вышла из церкви. Уверенными шагами святой последовал за ней и широко замахнулся для удара сверху вниз. Но удар копья настиг его грудь быстрее. Он уронил меч и сам упал на колени. Одной рукой он сжал крест, не тронутый текущей кровью, и упал на землю.

Собственноручное убийство смертного давало лишь временное облегчение и никогда не утоляло голод. Но сейчас голод исчез, хотя никаких волн диких страстей не исходило от святого. Она подобрала его меч, оставив копье в бездыханном теле.

С мечом в руках она стояла перед церковью и не могла, не хотела сдвинуться с места. Её дух окреп, а тёмная от грязи и старой крови кольчуга очистилась и засияла.