Костяной Скульптор. Том 2

А сердце у МЕНЯ не бьётся потому, что я мёртв. Хотя, правильнее было бы сказать, что я не-мёртв, так как являюсь нежитью. Ещё вопросы?

Однако реакция Авока оказалась немного не той, на которую я рассчитывал.

— Твоё тело?! Да ни чёрта подобного! Я здесь, а значит, это, чёрт тебя дери, МОЁ тело, понял, ты?! А ну вернул мне всё сейчас же, тварина, ты хоть знаешь, сучий сын, с кем связываешься? Я — представитель благородного эльфийского народа, и, если ты, жопа круглоухая, попробуешь ещё что-то вякать, то не избежишь их праведного гнева! Ты слышишь, что я говорю, ублюдок?! А ну быстро вернул всё, как было!

Слушать такое было одно удовольствие. Ругаться Авок был не дурак, хотя получалось у него не очень. А слова про благородный эльфийский народ чуть не заставили меня расхохотаться, и одни боги знают, каких усилий мне стоило сдержать в себе смех.

Но хорошего понемножку. Стоило поставить новичка на место, потому что я чувствовал, что он только «переводит дыхание» перед новым заходом.

— А теперь слушай меня, — не имел ничего против брани, но давить собеседника предпочитал интонацией и силой голоса, а не матом. Это выглядело куда внушительнее. Матом стоит только подчёркивать акценты, а не разбрасываться как сеятель зерном. И после моих слов Авок тут же затих, не пытаясь сказать ни слова. Всё-таки постепенно перенимаемый у Подчинения ГОЛОС делал своё дело. — Эльфы, может, и благородный народ, но ты уже больше не эльф, а просто бесхозная душа. Скорее всего, ты сдох уже не одну сотню лет назад, и все, кто мог обрушить на меня пламенный гнев, тоже, вероятно, померли, всё-таки вы не бессмертные. И с этим тебе придётся смириться. У тебя нет тела, у тебя нет права голоса, у тебя ничего нет. Я не смогу тебя выкинуть из своей головы, но могу с лёгкостью лишить тебя даже того минимума, что ты сейчас имеешь, оставив висеть внутри моей черепушки и наблюдать за окружающим. Посмотрим, сколько ты выдержишь, господин — благородный эльф. Так что лучше тебя меня слушаться, потому что в этом случае будут поблажки, иначе останешься немым. Все уяснил, брехун?

Пару секунд висела тишина, но я прекрасно знал её итог.

— Уяснил…

— Отлично, — я не дал ему ни слова лишнего вставить, успех следовало закреплять. — Тогда правило первое: я, как ты мог заметить, нахожусь рядом с человеческим лагерем, и большинство в нем не знает, что я мёртвый. А потому при людях ты молчишь в тряпочку, как бы ни хотелось поболтать.