Костяной Скульптор. Том 2

Правило второе: пока я наедине с определёнными людьми или с самим собой, говорить можно, но без криков и ярких изъявлений эмоций. Правило третье: да, выкинуть я тебя не могу, но это не значит, что тебе позволено прохлаждаться. Своё проживание придётся оплачивать. Что ты вообще умеешь? Кем был при жизни?

— Да много кем был… — то ли я переборщил, то ли этот Авок просто притворялся забиякой, но отвечал он максимально кратко, по существу и, главное, вежливо.

Авокудинэль был почти обычным эльфом.

Почти, потому что в отличие от большинства своих сородичей, способных находиться в мирном созерцании окружающего мира днями, неделями и месяцами, оттачивая своё мастерство в вырезании по дереву или игре на флейте и годами ухаживать за понравившейся девушкой, этот эльф был куда менее терпеливым.

Даже своё имя, которыми все эльфы очень гордились, а обращение к представителю лесного народа не по полному имени считалось большим оскорблением, Авок успешно сократил, чтобы не тратить лишнее время.

Он был талантлив, по крайней мере, по его словам, это признавали все в его поселении, но при этом ни в чём не мог достичь присущего всем эльфам совершенства. У него просто не хватало упорства и выдержки отрабатывать одни и те же движения снова и снова, десятки и сотни тысяч раз.

За семьдесят лет жизни, что для народа лесов — ещё, считай, ранняя юность, Авок успел побыть и воином, и ткачом, и музыкантом, и лесничим, и садоводом… кем он только ни был.

Взявшись за новое дело он поначалу с головой погружался в процесс, почти не спал и не ел, а отвлекался только за тем, чтобы заглянуть в учебник или спросить совета у старшего. Однако проходил год, может быть, два, и прогресс, который в начале шёл семимильными шагами, закономерно замедлялся.

И если обычному эльфу ничего не стоило продолжать выжимать из любимого дела всё до единой крохи, чтобы в итоге стать по-настоящему лучшим, Авок был лишён этого присущего подавляющему большинству долгожителей дара.

Чувствуя, что дальше перед ним встаёт стена, он начинал разочаровываться, потом злиться на себя и на дело, которое выбрал, а вскоре и вовсе бросал.

А потому, будучи и воином, и музыкантом, и садоводом, и поваром, и плотником, он по сути своей никому не был нужен.