Душа Бога - 2

Ударившись о преграду, одолеть которую не в силах.

— И всё это ты чуешь?

— Дым от того чёрного великана. — Фенрир всё втягивал ноздрями недвижный воздух. — Он поднялся высоко, но не рассеялся. Достиг незримого нам свода и потёк обратно, словно утратив порыв. Так и души, дядя. Взмывают, бьются о клетку и падают вниз.

— Так, выходит, они и не погибнут, верно?

— Погибнут, дядя. Возвращаясь, душа отдаёт часть силы. Потом ещё, ещё и ещё. До тех пор, пока от неё не останется совсем ничего. Всё достанется тем, кто запер нас здесь.

Старый Хрофт лишь изумлённо покачал головой.

— А теперь будь готов. — Волк резко присел, нагнул шею, ощетинился.

Туман впереди сошёлся на миг, а когда расступился, там стояла фигура в золотистых доспехах, в высоком шлеме с гребнем. Звякнуло откинутое забрало.

— Привет тебе, Отец Богов, владыка Асгарда. Привет тебе на поистине последней битве.

— Привет и тебе, Гулльвейг, Мать Ведьм. Зачем ты пришла? Хозяин погнал? Для чего? Ему, я думаю, и так всё видно.

— Он оказывает тебе честь, Отец Богов, — возразила Гулльвейг. — Тебе, волку и мне. Он сам будет следить за этой схваткой.

— Тогда что мы теряем время? — прорычал Фенрир. Глаза его горели, с клыков капала слюна — истинный Зверь Рагнарёка, да и только. — Пусть враг окажет себя! И пусть это будет не та подделка, не то чучело, что мы повергли совсем недавно!

— Враг будет. — Гулльвейг протянула руку, словно приглашая полюбоваться. — Воззри, Отец Дружин.

Серые стены опадали, втягивались в здешнюю твердь.

Открывались бесконечные ряды мрачных столетних елей, густая поросль их застыла, подобно войску.

— Железный Лес. — Старый Хрофт поудобнее перехватил молот. — Обиталище великанш и ведьм. Где-то тут ты и родился, племянник. Что ж, идём. Раз уж сегодня время таких встреч.

Гулльвейг легко шагала рядом с ними, словно броня на ней ничего не весила.

— Кого ты приготовила нам? Уж не саму ли Ангрбоду, мать Волка, Змея и Хель?

Фенрир глухо зарычал.

Шаг, другой — и вот уже никаких следов тумана, низкие серые облака затягивают небо, но это уже самые обычные облака.

Железный Лес недобро молчит, однако он не совсем безмолвен — что-то хрустнет, что-то стукнет, перекликнутся в отдалении мрачные голоса неведомых птиц.

Тропа повернула, выведя к широкому оврагу, с бегущим по дну ручейком среди зарослей папоротника. Через овраг перекинуто замшелое бревно, а на другой стороне…

Волк даже не зарычал, он захрипел в ярости.