Окаянный груз

Мало, кем вражина подлый назваться может?

Меченый выехал вперед. Прищурился, внимательно оценивая собеседника. Под паном Владзиком танцевал темно-игреневый в яблоках красавец-жеребец с бинтованными ногами. Не конь, а картинка. Залюбуешься. Королевский, можно сказать, конь. Сам ротмистр смотрелся скакуну подстать. Поверх короткополого полушубка шитье из серебряного шнура. Черные усы, не хуже, чем у пана сотника, закручены в два кольца. Шапка с пером заморской птицы — павы — лихо заломлена на бровь.

— А что ж делают, позволь узнать, сотник, что делают лужичане на нашем берегу? — спросил пан Владзик, поигрывая тонкой ременной плеточкой — не оружием, а игрушкой дорогой.

— Конные, да с мечами наголо. Зачем пожаловали?

Сзади него послышались недовольные голоса:

— Гнать, гнать голытьбу лужичанскую... В батоги, чтоб не повадно вдругорядь...

Войцек сглотнул подступивший к горлу ком, попытался хоть немного унять ярость. Небрежным жестом кинул кончар в ножны, звонко пристукнув крестовиной по оковке устья. Проговорил растягивая слова.

— Я, кто не расслышал с первого раза, панове, сотник Богорадовский, потомственный шляхтич Войцек герба Шпара. Я храню мир и покой обывателей на том берегу Луги...

— Вот и сидел бы там! — ляпнул кто-то вполголоса. Думал, Меченый не расслышит.

— ... на том берегу Луги, — с нажимом повторил сотник. — А сюда заехал второпях, преследуя душегуба и убийцу. А потому прошу у тебя помощи, пан ротмистр, коль твой князь верный вассал короны выговской.

— Охотно помог бы я тебе, пан сотник, да только в толк не возьму — про какого душегуба и убийцу ты говоришь? — ротмистр оглянулся на своих людей, как бы испрашивая поддержки.

Те не замедлили разразиться одобрительным гулом. — Среди моих воинов нету душегубов, хоть убивать всем приходилось. Да только мы это привыкли в честном бою делать. И белым днем.

— Не могу не согласиться, пан Владзик. Я тоже сражаться днем предпочитаю. И супротив равного мне. Не своей волей мы на левый берег перешли, нужда заставила.

— Что ж за нужда такая? Как кличут-то ее?

— А кличут нашу нужду Мржеком, чародеем.

По отеческой линии герб Сякеру он имеет право носить. Только сам хуже душегуба лесного. Не достоин шляхтичем прозываться. Не слыхал про такого?

Пан Владзик пожал плечами. Не обязан, мол, про всякого татя знать.

— Не слыхал, значит?

— Нет, пан сотник, не слыхал. А что тебе в нем за забота?

— Нынче ночью Мржек на нашем берегу хутор пожег. Людей побил насмерть, детишек малых в огне спалил. Живьем.