Страна Вечной осени

А если бы и не был уверен — то, если ты не заметил, менять что-либо уже поздно!

Раздражение пропало так же внезапно, как и появилось. Аскольд почувствовал себя неловко, словно стыдясь своей вспыльчивости — пусть даже и перед слугой.

— Не забывай, что мы делаем это на благо страны — нашей страны, Гиркин и нашего народа.

Аскольд так и не понял, кому он адресовал эти слова — слуге или самому себе. Гиркин не изменился в лице, только поклонился и, поправив жакет, покинул комнату. Лорд-Хранитель Острогота, к своему неудовольствию, смог в последний момент разглядеть на его лице скептическое выражение.

Раздраженный Аскольд вернулся к разбитому окну. Где-то внизу, в темноте, все еще продолжалась противоестественно веселая, отчаянная попойка — пусть за нами приходит Звездопад! Аскольд недовольно цокнул языком и поморщился, будто от головной боли. Откуда-то слева, из темноты, послышался тихий шелест крыльев и раздался тяжелый удар. Что-то массивное, скрежеща когтями, поползло к Аскольду по узкому скульптурному фризу.

Над головой Лорда-Хранителя появились из темноты три светящиеся точки и контур жирного тела с тонкими длинными конечностями.

Вдвоем они простояли так неполную минуту — фигура смотрела на Аскольда, не сводя с него своих светящихся глаз, а Аскольд смотрел в темноту, на столицу Острогота. Потом существо развернуло широкие кожистые крылья и ухнуло куда-то вниз — молча, не издав ни звука.

Скоро его работа даст свои плоды, но, пока она не закончена, стоило постоянно напоминать себе, что поддержание порядка требовало немалых усилий.

Ветер принес с севера угрюмые черные тучи и ливень обрушился на город непроницаемой стеной. В шуме дождя и раскатах грома никто не услышал, как в доме Музака-горшечника внезапно прекратилось пение, стихла музыка и оборвались на полуслове нетрезвые голоса.

Хенненбрир

«Дисанийский цветок» прибыл в Хенненбрир уже далеко за полночь. Опершись на буршприт и кутаясь в длинный дорожный плащ с капюшоном, Кай выглядывал в темноте приближающуюся причальную линию.

Брызги ледяной воды окатывали его с головы до ног, ветер задувал под капюшон, а запах рыбы и водорослей намертво впитался в его одежду, кожу и волосы… Острогот не жаловал гостей.

Путешествие оказалось тяжелым — мышцы сводило судорогой, живот протестующе урчал, гноились глаза, а бинты на руках и ногах скрывали многочисленные кровавые мозоли.