Повелитель молний

Сверху палило солнце, но ноги его все равно мерзли. Холод был неприятным; я не любил холод…

Я пополз дальше. Острые тонкие штуки и кусок ткани также удостоились внимания.

…купи-и-ите кафтан! Добрый господин, купите, подгонка под ваш размер прямо на месте! Самые лучшие наряды – только у нас! Наша мастерская снабжает имперский гарнизон! Не верите! Примерьте. Купи-и-те! Ну, куда же вы? Человека окутывала безнадежность и разочарование, которое росло с каждым шагом несостоявшегося покупателя, удаляющегося от лавки…

Я узнал новые слова.

Рядом с «иглами» и «отрезом ткани» находилось кое-что интересное. Я закряхтел и пополз дальше.

Круглая блестящая штука была очень красивой. На одной половинке был какой-то рисунок. У родителей были такие же кругляши, но обычно мне не давали с ними играть. «Монеты». Это называлось «монеты». Разномастные кругляши покрупнее, стертые от времени, выстроились в ряд.

…теперь я видел морщинистые сухие руки. Пальцы суетливо пересчитывали кругляши.

Потом другой-человек взял кисть и начал записывать итог. Так заканчивался очередной день в торговой лавке…

Около монет – длинная палочка с пушистым кончиком и кусок чего-то черного. Интересно. «Кисть»… это называется «кисть»… А брусок черного – «тушь».

…чьи-то руки вращают брусок, растирая с водой. Несколькими мазками человек проводит по шероховатой шелковичной бумаге, превращая краску в холмы, долины, деревья и туманный водопад. Когда он закончил, кто-то небрежно бросил на циновку монету.

Тот-с-кистью не стал ее брать…

Я перевернулся и сел, а потом посмотрел на затаивших дыхание родителей.

– Таыы? Тш… Тошшш… – родители ничего не поняли, но умилились.

Эх… Получилось не очень. Кажется, большие люди меня не поняли. Блестящая штука манила, но тот-с-кистью не взял. И я не буду. Поиграю потом, когда они не будут смотреть.

– Ну, Джем. Кажется, у нас в семье появился еще один учитель, – рассмеялся отец. – Это все твоя кровь.

– Или художник, – пошутила она.

– Что ж, не так плохо, как я думала. Еще одного наемника в доме я бы не перенесла.

– Я же ушел на покой. Что тебе теперь не нравится?

– До следующей войны, дорогой.

– Мамамаа…

– О, Великие Силы! Рональд, клянусь, он только что сказал «мама»! – вскричала женщина.

Но на самом деле моим настоящим первым словом было «тушь».

***

Сколько себя помню, я ничего не забывал. Помнил все. То есть – действительно все, до мельчайших подробностей.