Свет Вечный

– Не путай Их дары с плодами искушения! – прорычал Лиам. – Апробация Сигны есть ничто иное, как благословение наших – истинных! – богов, заслуженное долгим и кропотливым трудом. Лишь праведный духом и телом способен переродиться в Светочь. Тот же, чья душа черна и полна пороков, никогда не возымеет силу Света. Однако магия – сила Старых Богов! – даруется людям беспрепятственно: от рождения, без всякой «проверки» на вшивость. И вшивые среди магов встречаются не так уж и редко, ибо запретный плод сладок, а искушение стать сильнейшим – непреодолимо! Они прислушиваются к злым языкам, сулящим могущество, обращаются к Темным Силам и открывают тем свои души.

Они разменивают дар их богов на подачки демонов, черпая вдохновение и жажду в преисподних… И обратившись во служение злу, перестают быть людьми. Становятся демонами во плоти. С одной единственной целью – причинять зло другим. Даже своим бывшим братьям.

– И я буду... жить среди них? – едва слышно прошептал Дони и буквально сжался всем телом. – Среди слуг Тьмы? Туда вы меня везете?

Лиам смутился.

– С детьми всегда сложно: они принимают все, что им скажешь, за чистую монету, а потому, общаясь с чадом, ты как никогда обязан следить за своей речью! – часто повторял Волан, когда Лиам еще жил в аббатстве.

– Не все из них поддаются пороку, – неохотно признался паладин. – Честно говоря, я слышал не так уж и много историй о магах, которые присягнули Тьме. Большинство из них не переходят границу дозволенного, не вкушают запретных плодов и просто служат интересам своей страны и короля.

– Но вы сказали, что…

– Я помню свои слова! Я хотел сказать лишь… что бывали маги, которые предавали свое учение и обращались ко злу.

– Значит, не все из них плохие? – с надеждой в голубых глазах обернулся Дони. – Правда ведь?

– Правда, – скривился паладин.

– Ура! – возликовал мальчишка. – Я так испугался, дядя Лиам! Но вы меня спасли. Как хорошо, что сейнтир Волан отправил меня с вами.

– Я не «дядя». Просто Лиам.

Дони, копируя суровое лицо паладина, серьезно кивнул и вернулся к дороге.

Рыцарь вздохнул и подстегнул скакуна.

«Блаженна иллюзия неведения... Как просто, наверное, жить, когда в голове тысячи вопросов, а мир – неизведанное полотно. Когда все его страсти и пороки пока еще скрываются во мраке, коего ты даже не замечаешь. Неужели и я когда-то был таким? И мой бедный мальчик – тоже?»

Лиам ощутил укол застарелого шрама на сердце. Он едва ли мог вспомнить лицо покойного сына. Но зато прекрасно помнил его смех.