Вещь превыше всего

Брызнула кровь — новый красный росчерк окрасил пол.

Грузно осев на пол, мужчина часто и тяжело задышал. Из уголка полуоткрытого рта наружу потекла розовая слюна.

— Что чужеземцу могло понадобиться в этом священном месте?

Женщина встала перед ним — близко, только руку протяни. Но не стоило себя обманывать, новое движение с его стороны — и она вспорхнёт, как лепесток на ветру, и встанет в безопасности чуть дальше.

— Одна птичка нашептала мне о том, что здесь выращивают растение, способное излечить от любого яда.

Артонио Гнимани попытался подняться, опираясь на молот, как на костыль. Не удалось, и оружие выпало из ослабевших рук.

— Так вот зачем ты здесь, — в голосе женщины смешивались отвращение и пренебрежение. — Зачем тебе оно?

— Suum cuique, — просто ответил он, а когда осознал, что его вряд ли поймут, объяснил: — Каждому своё.

— Значит, нажива. Как и все до тебя, ты решил, что сможешь нажиться на драгоценных целебных травах, и явился в это святилище, чтобы их выкрасть.

— Девочка, я мало что смыслю в нравах этой страны, — он улыбнулся кровавым ртом. Края раны на губах отвратительно растянулись. — Но мне кажется, что воры не ломятся в главные работы и не убивают всех, кто встаёт у них на пути.

— Да, — она кивнула. — Хорошие воры. Такие же, как ты, ослеплённые уверенностью и алчностью, не думают головой.

— Вот тут ты и сомневаешься, девочка. Я, Артонио Гнимани, жандарм, ценю в первую очередь самую умную вещь, которую только можно придумать. ЗАКОН! И, чтобы он восторжествовал, мне нужно получить цветки пурпурного аконита.

— Закон?! Ты смеешь называться ценителем закона, когда сам, нарушив его, убиваешь и собираешься украсть?!

— Я говорю не про то, о чём толкуешь ты, девочка. Не о справедливости. О законе. Законы моего государства — мои, вашего — ваши. И никак иначе. Проще говоря...

Он поднял взгляд. С его губ не сходила блуждающая улыбка.

— За смерти всех тех, кто лежит на моём пути сюда, я ни перед кем не отвечу. Более того!

Недостаток сил вынудил жандарма скрючиться и почти распластаться на полу — его удерживали только ослабевающие руки.

— С точки зрения моего закона, я полностью прав. И, стоит мне найти эти дрянные цветочки... и отдышаться...

— Они находятся прямо за мной, — широкий рукав развивался, когда она указала на что-то позади себя. — Но тебе никогда не добраться до вожделенного. Ты умрёшь здесь, и никто не вспомнит о глупце, пожертвовавшем всем ради неправильной справедливости.