Тёмные дороги

Тёмные дороги

Максим Макаренков

Время урожая

 - Не нравится он мне, - тихо сказал пятидесятник. 

Ехавший рядом стрелец сплюнул сквозь зубы, пробормотал чуть слышно, глядя в спину проводника, 

 - Да  и мне тоже. У него один клинок моего жалованья за год стоит. Проводник, как же.

Крив давно командовал первым десятком полусотни и был правой рекой пятидесятника Тишилы. Да еще и родом были из одного села - земляки. Потому и позволял вольности в обращении. Но - почтительно, когда не было рядом лишних глаз и ушей. 

Внимательные взгляды стрельцов ощупывали широкую спину проводника, короткий чуть изогнутый меч в простых обтянутых потертой кожей ножнах, притороченный сбоку маленький круглый, как у степняков, щит. Щит этот, покрытый непонятными знаками, да резами притягивал взгляд. И отчего-то делалось не по себе..

Даром, что стояла тяжелая августовская жара, проводник был в тяжелом кожаном плаще, спадавшем на круп коня. Но даже плащ не мог скрыть мощное телосложение всадника.

Непохож был проводник на лесного охотника, или болотника, которые обычно водили дружинников Великого Князя по лесам и болотам Дурных земель.

Покрутив мысли и так, и этак Тишило пришел к очевидному выводу - начальству, что приказало следовать за молчаливым проводником, было виднее.

Боярин Воинского Приказа, отправляя стрельцов, передал грамоту, буркнул, - Покажете в Заозёрске человеку. На  постоялом дворе ждать будет. Зовут Бранимиром. Высокий, видный. Лицом бледен, волосы коротко стрижет. Проводит по безопасной дороге, чтоб в Ломаный лес не соваться. Слушать его, как меня. 

Вот и приходилось - слушаться.

 - Имя то поганое какое - Бранимир, - шепнул себе под нос пятидесятник и тоже сплюнул, помянув духов и Отца Синее Небо. Даже по сторонам оглянулся, хотя помнил, что последнюю церквушку с синим в золотых кругах куполом они проехали ещё на заре.

 Пошли глухие безлюдные места, даже одиноких хуторов-изгоев не было. Дорога шла полем, но и здесь давил тяжёлый тёмный взгляд далёкой опушки Ломаного леса. 

Проводник поднял руку. Его могучий вороной жеребец тут же встал, как вкопанный. Прядал ушами, готовый тут же отозваться на мысль наездника. 

Тишило тоже дал знак, полусотня остановилась. 

Пятидесятник шагом подъехал к проводнику.

 - Почему встали?

Тот не отвечал, молча всматривался во что-то невидимое. Наконец, показал в поле:

 - Видишь, вот, там, береза одна стоит. Левее гляди.

Тишило всмотрелся.