Последний круг Ада

Рафаэль, знал ангел, не осудил бы его.

И потом, за его гибель Кроули уже расплатился. Он Пал. И после того ужаса любые новые обвинения будут просто подлостью. Трудно придумать кару страшнее, чем лишение Божьей любви...

Особенно для того, в ком на самом деле так мало зла и жестокости…

Азирафаэль длинно вздохнул и тяжело опустил голову на сложенные замком руки.

…Великое Изгнание он, вопреки собственным словам, помнил хорошо. Слишком хорошо. И не раз жалел, что ангельская память, в отличие от человеческой, столь совершенна. Он хотел бы забыть, стереть из воспоминаний всё, что случилось в тот день.

Кроули, наверное, тоже хотел бы…

Только вот ни одному из них это было не под силу.

Ангел беззвучно всхлипнул, стараясь сдержать слёзы. И устало закрыл глаза, почти против воли видя то, что столько тысячелетий не решался доставать из самых глубоких хранилищ памяти.

***

…Бой был коротким. Азирафаэль ещё не успел даже осознать, что происходит. Не сумел поверить, что происходит это - на самом деле. Не забава, не танец – что-то иное, невыносимо страшное… Чудовищное в своей невозможности.

Ангел пришёл убить ангела.

Как живые существа за пределами Эдема, там, где быстро текущее время заставляло Её творения пожирать друг друга, чтобы продлить своё существование.

Короткий, полный боли крик. Яркая вспышка пламени. Глухой звон упавшего из обратившейся в дым руки оружия. Потрясённое, непонимающее выражение на лице ангела, замершего рядом с опалённым пятном, что ещё миг назад было его собратом.

И гневный, полныйнезнакомого Азирафаэлю огня взгляд Ханаэля, медленно обращающийся к следующей жертве.

…А он всё ещё не мог поверить, что всё происходит на самом деле.

Впрочем, даже если и бы поверил… Что он мог бы изменить?

Он не был воином. Он не умел сражаться. Он даже не помнил, как называются эти источающие опасность предметы, что держали в своих руках сражающиеся ангелы.

Он не…

Он шагнул вперёд, заслоняя собой оцепеневшего Вестника. Азирафаэль помнил его – одного из самых молодых из всех его братьев и сестёр, сотворённых незадолго до Адама и Евы. И без охоты, изо всех сил стараясь вспомнить, как держал этот странный предмет погибший ангел, поднял лишившийся хозяина… меч, это, кажется, называлось мечом.

Он неуверенно стиснул рукоять. И не сумел даже удивиться, когда тускло мерцающее лезвие вдруг засветилось, окутываясь рыжими языками пламени.

Он не умел сражаться. Но сейчас это больше не имело значения.