Звёздный час подкрался незаметно

Вчерашний книжный червячок блистал красноречием перед публикой. Конечно, историк предпочёл бы коллег. Но и обыватели, внимающие с раскрытыми ртами, тешили его самолюбие.

Только на сей раз взгляд лектора упорно возвращался в одну и ту же точку на втором ряду. Чернявый слушал, весь внимание. Иногда едва заметно кивал, делал пометки в блокноте. Но сохранял на лице скептическую мину. И вопросов в конце задавать не стал.

После лекции Лев Моисеевич некоторое время продолжал купаться в лучах славы. Раздавал автографы, отвечал на вопросы экзальтированных особ, которые жаждали ещё тайн.

Ещё! И ещё! Не только тайн — личного контакта с лектором, да потеснее, это ясно читалось в глазах у некоторых. Серебрянц говорил жене, что никто, кроме неё, любимой, ему не нужен. Чистую правду говорил. И сегодня снова позариться не на что. Отбившись от поклонниц, потом ещё от парочки существ мужского пола — с идеями — утомлённый Серебрянц скрылся за кулисы.

Верный «Москвичок» поджидал историка на стоянке: «Надо бы сменить машину на что-нибудь попрестижнее.

Вот, например…»

— Лев Моисеевич! — окликнули его из того самого авто, которое он завистливо разглядывал.

Правая передняя дверь тёмно-синей иномарки, припаркованной вплотную к потрёпанному «Москвичу», распахнулась, перекрывая историку возможность сесть в его машину. Водитель — тот самый чернявый — похлопал рукой по сиденью:

— Лев Моисеевич, присядьте, есть разговор.

— А? — душа историка почему-то разом ушла в пятки. Не в силах отказаться или хотя бы задать вопрос, Серебрянц подчинился, с ужасом глядя на молодого мужчину за рулём.

Тот сверкнул веселой и хищной улыбкой:

— Ну зачем же так волноваться, Лев Моисеевич? Вам ровным счётом ничего не грозит. Надолго я вас не задержу. Просто не захотел беседовать при толпе.

— А… Э… — дар речи не спешил возвращаться к историку, который всегда был трусоват, а сейчас впал в настоящую панику.

— Меня зовут Роман. Я увлекаюсь археологией, но работа с письменными источниками меня тоже привлекает.

Хочу выразить восхищение проделанной вами работой, — речь чернявого лилась, как по писанному, и так же плавно, уверено выруливала со стоянки машина.

Серебрянц, чуть совладав с ужасом, смотрел сбоку на водителя и тщетно пытался отыскать ему место в знакомой и понятной классификации человеческих типов. Машина, новая и дорогая, так же безупречно подходила Роману, как все его вещи. «Нет, не взял покататься у богатенького папаши. Либо своя, либо служебная.