Огонь повсюду

Старик обмяк не в силах сложить руку в отражающий жест; его ноги вытянулись, глаза косили врозь, с губ потекла слюна – а девушка на помосте справилась с удушьем, подруги подхватили её и свели по ступеням наземь. Теперь внимание смятенных зрителей соединилось на нас – на мне, вытянувшем перед собой сжатую руку, и на старике, корчившемся со стоном в первом ряду.

– Колдуны! – раздался крик среди недоумённого гомона. Зрители, и не думавшие придти на помощь рыжей девчонке, вскочили как один, но старику досталось всего несколько ударов – он был слишком жалок, чтобы принять на себя всю их ненависть, – а вот на меня накинулись всерьёз.

Я успел движением пальцев сломать его душу, как вафлю, прежде чем перейти к обороне; несколько щадящих жестов расчистили мне путь к заднику трибуны – я спрыгнул и побежал, заметив краем глаза, что и Клён не бездействует – валит самых рьяных, прыгнувших вслед за мной.

Он нагнал меня в овраге, на узкой дороге между заросшим склоном и высокими заборами; убедившись, что за нами никто не бежит, я, тяжело дыша, перёшел на шаг.

Идущий рядом Клён положил руку мне на плечо:

– Отлично, парень! Начало вспомнилось – полдела уже сделано.

– А ты… как оказался тут?

– Заклинание прочитано при мне – значит, и я в него вошел. – Похоже, для Клёна в этом не было ничего загадочного.

– Здесь всё как настоящее, – поёжился я, запахивая куртку. – Они могли убить меня?

– Вполне, – серьёзно кивнул Клён, – потому что наш сон – не воспоминание, а часть жизни. А ты, оказывается, был умелым колдуном, парень! знаешь, кого сломал? самого Пьяницу! Чёртов выродок сгубил душ тридцать, и так мастерски таился, что мы отчаялись его выследить.

На том представлении никого из наших не было, мы в догадках терялись – кто? теперь я знаю – ты.

– Не понимаю, как у меня получилось, – словно жалуясь, сказал я. – Точно само собой…

– И понимать нечего, – Клён отмахнулся, – к тебе вернулось искусство.

– Но… ты веришь, что поджог устроил не я?

– Не знаю, – остановившись, Клён заставил остановиться и меня; мы оказались лицом к лицу.

– Пока ясно одно – ты показал свою силу рядом с тем местом, которое потом стало пепелищем. Я знаю день, когда сдох Пьяница; между ним и пожаром – чуть меньше двух месяцев. За два месяца могло случиться всё, что угодно – даже предательство…

– И я должен доказать обратное?

– Да, именно так. Больше некому.

Некоторое время мы шли вместе, спускаясь по овражной дороге в долину.

– Это здесь?..