Чёрная бузина

- Студенческий предъявите, - вывел Илью из забытья голос кондуктора. Он чуть улыбнулся сухонькой старушке и предъявил пятнадцать рублей – проездных у него не водилось.

Через остановку Илья вышел к автовокзалу и купил билет до Зубовой Поляны на шестнадцать часов. Проглотил вполне пристойную сосиску в тесте, купленную в крошечном вокзальном кафе, запил чаем из пластикового стаканчика. За три с половиной часа в тряском автобусе ему предстояло многое обдумать, в том числе и главную потерю.

II

Ирина Самойлова продиралась через лес. Походная одежда и высокие шнурованные ботинки помогали от клещей и дождя, который временами накрапывал и тяжелыми налитыми каплями срывался с ветвей, но не спасали от чувствительных укусов совести.

В рюкзаке, запрятанный поближе к спине, на самом донышке внутреннего кармана жёг спину портальный крест - металлический стержень с поперечинами, который Ирина позаимствовала у Ильи Кирилловича.

Кража вышла сама собой, не со зла. Месяца за три до бегства Ирины Вадим, весь всклокоченный, ворвался в контору и до вечера возмущался, что участник людской Нечистой силы, а попросту колдун-недоучка, завладел портальным крестом их убитого собрата.

Кириллыч посокрушался за компанию, потом открыл сейф в одежном шкафу у себя в кабинете и на всякий случай показал крест тем, кому свой иметь рановато. Попутно объяснил, что крест - штука полезная, но с малым количеством нелюдской крови чисто утилитарная, много не выжмешь, если только не гонишься отнять чужую, как Нечистая сила. Можно сложить целый дом вещей, да открывать тайные проходы послесмертия, мира мёртвых.

Показал, как втянуть вещи в крест и извлечь обратно. Вадим ещё похвастался, что в своем кресте носит фотки бывших, а Елена его дурачком назвала и договором в шутку прихлопнула.

В среду Кириллыч попросил Ирину принести из сейфа папку с доверенностями, она пошла и, пока шарила по полкам, нащупала возле задней стенки обёрнутый в файл портальный крест, сама на заметила, как он в кармане оказался.

Ирина честно хотела отдать крест Кириллычу, но он не спрашивал, а ей неловко было сознаться. Долгими, тягучими часами любовалась крестом и тосковала по иному миру, который и краем глаза не видала. В пятницу Кириллыч подошёл к столу Ирины, воззрился на неё и молчал. Ирина сжалась в комочек под его понимающим взглядом.

- Ничего, - только и сказал Кириллыч, - бывает, ты только верни.

Ирина кивнула, сгорая со стыда.