Гуашь, акварель, акрил...

В одну из пустых аудиторий Мухинского училища пришли всего восемь человек, остальные были заняты своими картинами. Шубин украдкой оглядел своих единомышленников. Вид у большинства из них был не очень хорошим – усталые, бледные, с синяками под глазами… Особенно болезненно выглядела Анастасия – Михаил знал, что ей чуть больше пятидесяти лет, но теперь ей можно было дать все шестьдесят. Глаза у одной из самых старших художниц «Мансарды» ввалились, волосы, когда-то темно-каштановые, почти полностью поседели, а руки дрожали мелкой дрожью.

- Внучка? – понимающе спросил Миша пожилую женщину, поздоровавшись с ней. Та с тоскливым видом кивнула:

- Да. Плохо ей совсем. Летом еще ничего было, мы ее загород вывозили, по лесу гуляли, а сейчас холодно, не погуляешь особо. Она, даже закутанная, от любого ветерка простужается…

Анастасия глубоко вздохнула и замолчала. Шубин тоже молчал, не зная, как утешить эту прекрасную женщину и талантливую художницу, подарившую здоровье и счастье десяткам, если не сотням людей и вынужденную смотреть, как чахнет ее единственный родной человек, пятилетняя девочка, дочь ее погибшего два года назад сына.

«Может быть, Венедикт все-таки позволит ей нарисовать картину для внучки? – подумалось ему внезапно. – Она ведь действительно тяжело больна, тяжелее, чем многие, кому мы помогаем! Даже странно – почему Венедикт раньше этого не сделал?..»

- Мне очень жаль, - произнес Михаил вслух, чтобы сказать собеседнице хоть что-нибудь, и ему стало стыдно – до чего же банально и неискренне прозвучали его слова! Хотя он действительно жалел и слабую здоровьем девочку, и ее измотанную работой, рисованием и заботами о ней бабушку… «Наверняка Венедикт даст ей задание вылечить внучку или даже сам этим займется, - думал он, сочувственно глядя на пожилую коллегу.

– Просто он, видимо, сначала ждал, что девочка и так поправится, не хотел тратить наши силы без совсем серьезной причины. Но сейчас-то ситуация, кажется, уже почти критическая, так что он точно включит ребенка в список!»

Молодой человек уже собирался сказать об этом своей собеседнице, когда к ним подошла одна из новеньких в их компании – очень красивая и стесняющаяся своей красоты женщина лет тридцати по имени Светлана.

Приближаясь к ним, она смотрела только в лицо Анастасии, лишь слегка кивнув Михаилу, и он, решив, что ей тоже хочется поддержать старшую коллегу, отступил чуть в сторону.