Нехристь

Скоро, несомненно, между крепостями разразится снежная война, а ему останется только наблюдать за ходом битвы.

Это было невыносимо. И всё потому, что именно сегодня бабушка собралась «дрыхнуть до второго пришествия» — с такими словами она обычно будила внука, спавшего, по её мнению, чересчур долго. Когда-то Крис считал, что «второе пришествие» — это примерно десять утра, но потом в ответ на вопросы «а кто вообще должен прийти в выходной в такую рань, и почему этот гад никак не приходит?» бабушка дала подзатыльник и рассказала, что прийти должен Иисус, но не в десять, а гораздо позже — неизвестно когда, но скоро. И уж тогда бабушка точно отмучается.

Про Иисуса Крис слышал много раз, но мало что понял — да не очень-то и хотелось. Бабушке удалось вбить в голову внука лишь главное: «Это сын божий. И он тебя в ад запихнёт, если будешь столько грешить». Услышав это, мальчик восхитился тому, насколько сын божий похож на своего отца: тот тоже, судя по регулярно поступавшим сведениям, давно планировал засунуть Криса в ад. Что такое ад, кстати, тоже было не совсем ясно — вроде бы какое-то очень плохое место где-то глубоко. Но бабушка рассказывала про него такие страсти, которые просто не могли существовать; такие, что если бы они действительно происходили, никто в мире не мог бы спокойно жить, играть и сооружать снежные крепости, пока такое творится у них под ногами.

…Возведение замков замедлилось, потому что мирные до этого строители, не особенно таясь друг друга, принялись лепить боеприпасы. Тем временем Крис размышлял о значении слова «изыди». Он чувствовал, что в данном случае оно означает просто «отстань», но вообще-то звучит очень похоже на «из-иди». А ведь, если «не расслышать» начало этого необычного слова, его и вовсе можно принять за простое «иди». В тюремном полу будто бы внезапно отворился люк подземного хода на волю! Мальчик рванул в сотрясаемую храпом спальню и начал всё противнее и противнее канючить у вылезшей из-под подушки бабули:

— Можно я уйду погулять один? Ну можно я уйду погулять один?

В конце концов, она вновь сонно промычала «изыди» (вернее, «иди»), и довольный мальчик выскочил из комнаты.

Родители много раз говорили сыну не уходить на улицу одному, но вот от бабушки он таких предостережений не слышал — главным образом оттого, что никуда и не просился, ведь её ответ был очевиден. А теперь получалась, что она не только не запрещала ему самостоятельные прогулки, но и совершенно добровольно разрешила.