Перевёртыши

Во время одной из остановок, такая нахалка уставилась на обедающего под навесом Эрима, явно рассчитывая на его помощь. Ему стоило немалого труда проигнорировать эту дерзость. Да ещё купец, рассевшийся рядом, подтолкнул локтем.

— Чего сидишь? Иди, знакомься. В Столице у тебя такой возможности не будет. Там колодцев нет, у всех водопровод. Попробуй-ка ещё придумать, как там с девушкой познакомиться.

Эрим лишь хмыкнул. Водопровод заинтересовал его гораздо больше.

С отсутствием Дара зиндарийцы почти смирились. Пропало отсвечивание магических аур и привычное покалывание кожи от магии. Звуки постоянно смешиваются, мешая ориентироваться. Тяжелее всего было смириться с невозможностью выставить магический купол или броню. Но, по общему молчаливому согласию, тема эта в разговорах больше не упоминалась. Вместо купола тишины зиндарийцы просто переходили на родной язык, а излишняя настороженность и опаска быстро прошли из-за чрезмерного добродушия и искренности местных.

Тёплое солнце, щедро заливающее светом саккарские просторы, яркие, двухцветные одежды, создающие ощущение праздника, а возможно, просто молодость — Эриму ещё только двадцать три, позволили отложить решение этого вопроса на «потом». Переговорив с Узатом, Эрим решил пока не спешить объявлять себя саккарцем — слишком уж различался их уклад жизни от привычного в Зиндарии. Поэтому и короткая бородка, золотистой линией обрамляющая низ лица и соединенная с тонкой полоской усов — особая забота зиндарийских мужчин, начиная с совершеннолетия, — к огромному облегчению Эрима, не пострадала. А вот уверенность, что его миссия выполнима, сильно пошатнулась.

Узат категорично уверял, что Торговый город не только имеет самый богатый и разнообразный рынок в Саккаре, именно сюда стекаются все товары и все новости, но и любые переговоры с иноземцами ведутся только через Купеческий Клан, а в Столице с ними никто даже разговаривать не станет. Такая уверенность заставила Эрима подкорректировать свои планы и постараться набраться терпения, но отказываться от своей затеи он пока не собирался.

Большой колокол пробил четыре вечерних асура, когда купеческий караван въехал на центральную площадь Столицы. Крепкие мохноногие тяжеловозы не спеша тянули большие фургоны, крытые полосатой жёлто-зелёной тканью. Трое молодых мужчин выпрыгнули из повозки, поймали брошенные им на ходу заплечные сумки, сложили их возле ног и стали осматриваться, между делом, разминая затекшие ноги.