Нарисовать чудо

Даже врать не пришлось — многие знали о ее романе с Виктором, и когда она оказалась с ребенком, все знакомые сами себе придумывали всю историю. Татьяна порой даже удивлялась, почему никто не посчитал время — ведь она уезжала к матери совсем ненадолго, просто не успела бы выносить и родить! Но потом она поняла, что знакомые просто прикладывают к ее судьбе сценарии душещипательных сериалов.

Маринка росла здоровой и очень красивой. Не более странной, чем все дети.

Татьяна доучилась, начала работать, Маринка ходила в детский сад, потом в школу.

После работы Татьяна шла через парк, садилась на лавочку и ждала. Маринка шла из школы, видела мать, подбегала к ней. Объятия, улыбки, потом они вместе шли домой — молодая, начинающая полнеть женщина с усталыми глазами и изящная девочка, шагающая так легко, словно парила над асфальтом…

А сегодня появилась она…

***

Маринка слушала незнакомку. Татьяна не могла видеть ее лица, но знала, что глаза широко раскрыты и в их глубине мерцает огонек удивлённого внимания.

Татьяна знала, что настал миг расставания. Сейчас Маринка уйдет, как ушел когда-то Виктор — не прощаясь, просто потому, что они птицы разного полета.

Татьяна хотела что-то сказать приемной дочери, но не могла подобрать слов. Впрочем, она все равно не могла шевельнуться, язык лежал во рту бессильной тряпочкой, и вся Татьяна была жалкой, маленькой и ничтожной. Что она могла дать Маринке? Такой же скучный и унылый быт, как у нее самой?

И все же горечью тлел внутри немой протест.

И когда Маринка несмело протянула руку и коснулась пальцев девы, Татьяна встала и пошла вперёд.

Каждое движение было невыносимо тяжело. Каждый шаг давался с трудом, она ползла, как сквозь сон, медленно и тягуче, само время застыло, а пространство растягивалось как резина, и дева оказывалась намного дальше, чем казалось.

Она открыла рот, чтобы окликнуть Маринку прежде, чем та совершит что-то необратимое, но воздух стал густым и влажным, забил рот кляпом, и Татьяна чуть не поперхнулась.

Маринка не замечала движения приемной матери, она смотрела снизу вверх на незнакомку, такую прекрасную, такую великолепно-таинственную. Такую же, как сама Маринка.

А потом они шагнули куда-то вбок, назад и в сторону, непонятно, куда, но прочь, прочь отсюда. И растаяли. Исчезли и пропали.

Татьяна всхлипнула, резким выдохом выталкивая изо рта густой воздух и прыгнула вперёд.