Двери и крылья

Двери и крылья

Пашка В.

Двери и крылья

"Осторожно, двери закрываются!"

Похоже, что-то заело, должно было прозвучать название остановки. Она недоуменно завертела головой, пытаясь понять, где находится. Духота, вокруг толпа и отвратительно пахнет потом. Кажется, задремала в автобусе, а значит, все это было сном.

Только плечи ноют. Только под лопатками жжет огнем.

Рядом оказалась старуха, которая невнятно бормотала, словно набрала полный рот. Удавалось понять лишь отдельные слова. "Девушка, бур-бур-бур, старушке, шух-шух-бур…" Кажется, просит уступить место. И конечно, не может обойтись без воспитания. Тут и "непутевая молодежь", и "уткнулась в свой телефон", и даже, кажется, что-то про алкоголиков и проституток, но совсем невнятно.

Она встала, просто чтоб старая дрянь заткнулась, и тут же поняла, что ноги подкашиваются, а в глазах темнеет. Она вцепилась в поручень, чтобы не упасть.

И все же упала.

Под ладонями снова песок, а руки снова выкручены назад. Рядом упало первое крыло, по спине потек горячий ихор. Палача не видно, но его тень нависает над нею мрачным обещанием большей боли. Второе крыло онемело под веревками, но горело от ожидания ножа.

Она невнятно вскрикнула, всхлипнула, хотела было умолять, но остановила сама себя. Бесполезно. Бесполезно.

Суд, приговор, пустота внутри… и второе крыло вот-вот беспомощно упадет на песок.

Гулкая болтовня, муть, боль…

Она открыла глаза. Судя по неподвижности, она уже никуда не ехала, но перед глазами все плыло, все было в тумане и невозможно было понять, где она.

— Документов нет, — прозвучал чей-то голос рядом. Не палача из кошмарного сна, и хорошо. Любой голос хорош, если правильно сравнить его.

— Давление немного пониженное, а так, вроде, в норме, — сказал кто-то другой.

— А че она свалилась? — спросил первый.

Второй пожал плечами, неопределенно хмыкнул и начал убирать в свою сумку какой-то прибор. Она вдруг поняла, что отчетливо видит обоих врачей, хотя глаза закрыты. Один, тот, что с прибором в руках - пожилой и лысый. Белый халат накинут поверх куртки, на ногах грязные туфли. Второй, тот, что спрашивал — молодой, в очках. Под халатом джинсовка, на ногах грязные кроссовки. Все грязное, в городе осень и обувь просто не может оставаться чистой.

Это было странно, и она торопливо открыла глаза, чтобы убедиться, что просто вообразила себе облик обоих врачей.

И увидела.

Судья был огромного роста, в поле зрения были лишь сандалии и бронзовые голени, уходящие вверх.