Двери и крылья

Она могла бы поднять голову, увидеть колени, бедра, огненный меч на поясе. Если бы она могла выпрямиться, она достала бы макушкой и до груди Судьи. А может, и выше. Может, выше. Непременно достала бы выше, сама поставила бы ногу в сандалии на грудь лежащего. Ничто так не умаляет рост, как поражение, кому, как не ей, знать об этом?

Палач за спиной закончил возиться с инструментом и затих, ждал сигнала, а Судья смотрел на нее сверху вниз и ждал.

— Нет, — хрипло выговорила она.

Судья молчал, и это молчание давило.

Оно было огромным, как море, как скалы, как небо. Он ждал чего-то, но она лишь упрямо прикусила губу и повторила.

— Нет.

В неимоверной вышине Судья сделал знак, и Палач ударил. Боль пронзила последнее крыло, боль впилась в самое сердце, в ноги и руки, в голову. Она попыталась закричать, но только бессильно захрипела.

Дверь открылась, и вошла медсестра. Увидела, что она открыла глаза, спросила.

— Хотите пить?

И не дожидаясь ответа, взялась за графин. Руки дрожали, и теплая вода пролилась на подбородок, противно защекотала шею и ключицы.

— Где я? — сказала она и уронила пустой пластиковый стаканчик на пол.

— Вам стало плохо в автобусе… — медсестра наклонилась и подобрала.

"Верно, верно, — подумала она, — Такие, как ты должны кланяться передо Мной, а не наоборот!"

Вслух ничего не сказала, но под лопатками снова загорелись острые очаги боли.

— Вас привезли по скорой, — продолжила медсестра. — У вас не было с собой никаких документов. Вы можете сейчас назвать свое имя?

Она вздрогнула всем телом.

Имя! Назвать имя — отдать власть. Все равно, что поклониться, все равно, что потерять крылья.

— Мне надо вернуть крылья, — выговорила она.

— Вернешь, когда найдешь, — сказал Судья и бросил крылья куда-то вниз. Она жадно следила за их полетом, пока они не исчезли за облаками. Судья протянул руку, взял ее за подбородок, поднял ей голову. Посмотрел в глаза.

— Ищи, — сказал он. — Ищи там, куда ты не заглядывала прежде.

— Я найду, — ответила она дерзко.

— Найду и вернусь. И Он вернется тоже, и вместе мы раздавим тебя! Я и мой друг, моя любовь…

Судья оттолкнул ее, и она вновь упала.

— Если бы ты знала, что такое любовь, тебе не пришлось бы искать!

Она падала и падала, а голос Судьи еще гудел в ушах.

— Как вы себя чувствуете? — спросил врач. Она глянула на него и поразилась. Он был омерзителен. Из носа торчали несколько волосков, под халатом изрядное брюшко, коротко обрезанные ногти пожелтели от никотина.