О бездне и кораблях

Работа постепенно наладилась, почти дошла до автоматизма, и капитан с мрачной сосредоточенностью обходил судно по несколько раз на дню, выверяя каждую мелочь и временами прикрикивая на матросов за мелкие провинности. Даже штурман Эшба теперь нет-нет, да смотрел на Гамеша с неодобрением, тогда как другие опасались позволить себе даже это.

— Мы везём ценный груз, — говорил ему Гамеш в те редкие вечерние часы, когда они оба не выматывались настолько, чтобы с наступлением темноты сразу зайти в рубку и завалиться спать. — Слишком ценный, чтобы можно было пускать всё на самотёк. Я за него головой отвечаю.

— Ты теряешь человечность, Гамеш. Сам подумай. Тебя ж скоро натурально бояться будут.

Гамеш бросал мрачный взгляд в сторону кают. В памяти вновь и вновь всплывал жуткий шторм около десяти лет назад, в который он попал ещё матросом. Череда мелких ошибок и случайностей стоила жизней почти всей команды, в том числе, и его лучшего друга — что, конечно, было куда хуже, чем потеря всего груза и сломанная карьера его бывшего капитана. После того случая жрецы Энлиля, Иштар и Шамаша особенно забеспокоились о возможности пробуждения Тиамат и даже ввели несколько новых религиозных праздников, которые, впрочем, не прижились.

— Пускай боятся. Зато я буду знать, что сделал всё, что должен.

Пускай боятся, — думал Гамеш. Лишь бы ни одна живая душа не накормила собой Тиамат и её океан. Пока всё идёт как до́лжно — смерти нет.

И они замолкали, глядя, как за кормой серебрится рябью море, разрезанное судном. Молча выкуривали по сигарете, после чего обычно штурман с усталым вздохом поправлял форму, жал руку капитану и уходил в каюту.

И тогда Гамеш оставался наедине с морем, с беспокойным хаосом, бесконечно уходящим вниз, под плёнку сверкающего планктона, в бездну. Оставался наедине со взволнованно дышащим океаном, в толще которого сновали рыбы и медузы, креветки, уродливые моллюски и всё то, о чём люди достоверно не знают — да и не все хотели бы знать...

И наедине с вечностью.

* * *

С октябрём начались шторма. Океан, словно раздражённый плывущими по нему кораблями, то и дело пытался стряхнуть их со своей поверхности, утянуть на дно. Гамеш стал чаще обходить груз, проверять крепления и ящики. После поднимался на палубу и подолгу наблюдал за слаженной работой матросов, да изредка нервно и отрывисто выкрикивал команды.

Как и обычно, собранный и угрюмый, капитан зашёл в ходовую рубку.