Исповедь Лукавого

– Отче наш…– продолжил Священник знатно потяжелевшим басом – …Иже еси на Небесех, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое…

Дальнейшая служба начала меркнуть в восприятии Виктора, сливаться в один непрерывный пульсирующий шум. Он отвлекся от хора и снова приблизился к образу святого. Икона была застеклена, рядом с верхним углом рамы, справа, тоненькой паутинкой змеилась небольшая трещина. Вдруг искрой по той полоске скользнул блик, верно сбежавший с улицы через неплотно закрытые двери. В тот же миг Вика пронзила внезапная боль, будто дернулся осколок стекла, застрявший в мозгу. Еще с утра он ощущал призрак неизбежной мигрени, но сейчас она ударила неожиданно и вот так исподтишка.

Потерев висок, Виктор понадеялся, что боль лишь единичная вспышка. Обреченно похлопав по внутренним карманам, он понял, что забыл таблетки в портфеле. Следующие несколько мгновений боль давила вместе с ударами сердца и гулко отдавалась в голове. С каждой пульсацией Вик будто слышал: «Он… Тебя… Не… Любил…» Нет, он отлично понял все слова, но снова сделал вид, что не заметил.

«Он тебя не любил!»

Вик нервно потер глаза и посмотрел на Саровского. Каким же было его удивление, когда он осознал – лик святого теперь и вправду неразличим. Вместо кроткого старца на выцветшем фоне чернела лишь его тень. Реальность поплыла, хор смазался в неразличимый гул и лишь слабо слышался будто сквозь стену. Виктору казалось, люди стали скульптурами с огнем в безжизненных руках. Чудилось, что церковь затопило синим туманом, а во мраке меж статуй клубится лишь тьма.

Когда Вик снова сфокусировался на стекле, чтоб разглядеть свое отражение, – тут же обмер. В золотом отсвете из мрака то и дело всплывала угловатая морда, будто грубо вытесанная из стали, с тусклым свечением черных глаз. Холод пронзил Виктора, ведь сейчас узрел он знакомую до боли улыбку – волчий оскал.

– Ну здравствуй, братец кролик! – игриво бросила морда, сверкнув глазищами.

Виктор остолбенел.

– Какого х…? – захрипел Вик, ведь в горле пересохло.

– Какого? Только твоего дружек, только твоего… - насмехался голос.

– Что ты черт возьми такое? Что нахрен… Где я? - Виктор попятился, вертя головой он все пытался разглядеть дверь, но тщетно - вокруг лишь холодные глухие стены.

– От себя не сбежишь, дружочек…

– Пошел ты! - Плюнул Вик, в гневе оттолкнув стойку со свечами. Глухой металлический звон в тишине, и сноп искр взвился в бездонный мрак.