Вика в электрическом мире

Истеричка какая-то. Плачет, умоляет с тобой порвать...” Тут я уже ничего не понимал. Глупая шутка неприятно затягивалась.

В среду и в четверг ничего подобного не повторялось. Но в пятницу Милочка влетела на кафедру с красными от бессонницы глазами, сходу подскочила ко мне и принялась хлестать по щекам. Я пытался уклониться, но она вцепилась мне в волосы. Короче, устроила настоящий скандал...

Неожиданно, когда прозвучало слово “скандал”, встрепенулся Джино, хлопая и шурша крыльями, покинул плечо хозяина, достиг незажженной люстры, уцепился когтями за одну из ее изогнутых металлических трубок с плафоном и, в оцепенении, повис вниз головой.

Опасливо поглядывая на него, Летов продолжил свой рассказ:

— А после выяснилось вот что. В четверг вечером Милочке снова позвонили. На этот раз моя самозваная “подруга” уже не просила ее оставить меня и не рыдала в трубку. Вместо того она спокойно и решительно заявила: “Я жду от Андрея ребенка. Но он избегает меня и продолжает встречаться с вами А раз это так далеко у вас зашло, значит, я должна буду сделать аборт. Выходит, вы убиваете моего ребенка. Тогда и я убью вашего; вот что я решила. Мне терять нечего. А не убью, так изуродую: я ему в лицо серной кислотой плесну, у меня ее на работе много. Слава богу, вы меня не знаете, так что, когда я вас с сыном на улице подкараулю, вы и глазом моргнуть не успеете”. И бросила трубку.

Милочка промаялась всю ночь, не успокаиваясь ни на минуту, несмотря на выпитый флакон валерьянки. Какие только картины не лезли ей в голову. В конце концов, она остановилась на мысли, что все это из-за меня, это я что-то плету своей подруге-истеричке, а сам при этом делаю вид, что вовсе ни при чем. С этой мыслью, на грани нервного срыва, она и отправилась на работу. И кинулась на меня, только увидев.

— А вы действительно ни при чем?

— Да говорю же, я и понятия не имею, кто ей звонит!

— Хорошо. Больше вам нечего добавить?

— К сожалению, есть...

И Летов поведал о том, как после обеда его вызвал к себе завкафедрой и “посоветовал” покинуть университет “по собственному желанию”. Сколько он не пытался убедить шефа в том, что во всей этой истории нет не малейшей его вины, тот только “понимающе” поддакивал, а после “советовал” снова...

— И вы написали заявление?

— Пока нет. Но ничего другого мне не остается.

— А вы так дорожите своим местом?

— Место-то не ахти. Лаборант. Но мне — удобно: я готовлюсь к защите... Да и люди там до последнего времени мне нравились.