Вика в электрическом мире

Сейчас, правда, от меня как от чумного шарахаются: все ведь, наверное, как и Милочка, думают, что я, из любви к психологическому садизму, специально капаю на мозги какой-то беременной истеричке своими несуществующими сексуальными победами...

— А на самом деле?.. — наклонился Годи ближе к Летову, а висящий поодаль Джино резко открыл глаза и, выпучив их, тоже уставился на него.

Тот вспылил:

— Вот что! Я пришел, чтобы вы мне помогли, а не устраивали допрос. Если вы не верите, то мне тут делать нечего.

Джино захлопнул веки. Годи откинулся обратно на спинку кресла. И сказал, усмехнувшись:

— Полно, сударь, не горячитесь. Помочь я вам постараюсь. Правда, я пока еще не знаю, смогу ли я это сделать. — С этими словами он встал. — Кстати, сколько вы намерены мне заплатить?

Летову показалось, что вопрос поставлен несколько некорректно, да и обида еще не прошла, и ответил поэтому уклончиво и слегка вызывающе:

— А сколько бы вы хотели получить? И за что?

— Не пристало вам торговаться. — Годи с притворной сердитостью сдвинул брови. — Не будь вы типичным порождением нынешней пресной эпохи, я потребовал бы от вас удовлетворения за то лишь, что на мой вопрос вы посмели дерзко ответить вопросом...

Пока он высказывал все это, Летов уже вытянул из внутреннего кармана конверт с приготовленной суммой и протянул его ораторствующему. Тот моментально осекся, пересчитал баксы, удовлетворенно кивнул и, бросив: “Ждите”, удалился в соседнюю комнату.

Андрей недоуменно смотрел ему вслед. “Чего ждать-то? — думал он. — Сказал бы когда подойти — завтра или через неделю...” Но мысль эта даже не успела еще оформиться, как Годи вернулся в комнату и уселся обратно в кресло.

— Минина Вера Степановна все это устроила, — сообщил он. — Известный вам преподаватель фонетики. Зла она к вам не питает, а преследует сугубо практическую цель. Осенью у нее из армии приходит сын; аттестат у него слабый, да и вообще — оболтус; а поступать надо. Собирается на рабфак, а значит — надо где-то работать. Вот она и хочет пристроить его на кафедру; и присмотр будет, и шансы возрастут: через год все его будут держать за “своего” и вряд ли станут валивать на экзаменах. Вот она и освобождает для него место.

... Летов был так ошарашен, что ушел даже не попрощавшись. Просто встал, молча проследовал в коридор, натянул кроссовки и вышел за дверь. Ошарашен он был не столько подлостью Веры Степановны (хотя и этим — тоже), сколько тем, как быстро и исчерпывающе все объяснил Годи.