Старый, старый дом

Последней в будку запрыгнула мать, практически в тот самый момент, когда лесенка, втиснувшаяся между тендером и кабиной, уже проплывала край платформы. В руках ее я заметил все тот же проектор. Она виновато улыбнулась и вымолвила.

 — Вот, не смогла оставить…

Я ее понимал. Глядя на медленно исчезающий за деревьями дом, я испытывал болезненное и горькое чувство утраты. Будто мне был дан шанс вернуть все, как встарь, а я его упустил. Неблагодарная я сволочь, не имеющая права на прошлое, на воспоминания, на счастье и покой…

Пришлось снова мысленно выписать себе подзатыльник.

Конечно, я иногда ностальгировал по детству. Но в то же время понимал: в одну реку дважды войти не то что не получится, но и не сильно полезно. Самопожирательные эмоции, нахлынувшие на меня в последний момент, явно были не моими. Как и все остальное.

Лес близко подошел к рельсам, практически наступал на них корнями сосен, елей, каких-то совершенно незнакомых мне деревьев. Кустарник выглядел непроходимым забором. Паровоз негромко пыхтел и постукивал колесами на стыках рельс, но я был уверен: если он вдруг остановится, вокруг воцарится глухая, мертвая тишина.

Лес тоже был кем-то придуман, он не мог быть настоящим.

Дед с видом знатока постучал ногтем по циферблату манометра, поцокал языком, высунулся в окно и посмотрел вперед.

 — Ходко идем. Вот только куда? Я что-то вот не припоминаю этой дороги. Впрочем, как ты сказал, здесь много такого, чего и упомнить-то не можно, потому как его и не было никогда. А?

 — Верно, — согласился я.

— Мне кажется, что это смесь из воспоминаний, причем как моих и ваших, так и чьих-то чужих. Воспоминания сами по себе кажутся достоверными, но собраны они немножко неумело. Будто кто-то делал коллаж из всего, что подвернется под руку — тяп-ляп, пошустрей, был бы результат.

Паровоз утвердительно свистнул, и мы все невольно улыбнулись. Мать снова включила проектор и начала крутить ручку протяжки пленки на кассете. Я не ожидал какого-то эффекта, но был приятно удивлен тем, что кадры на стенке тендера начали сменять друг друга.

Там были и мы с отцом, и дед с бабушкой, и мать с какой-то подругой, и снова я, и брат, совсем еще мелкий, в коляске. Эти воспоминания были настоящими, и в какой-то момент я почувствовал, как по щекам стекают слезы. Искренние, но не горькие, а теплые и несущие облегчение…

Сколько продолжался этот «киносеанс» — сложно было сказать. В какой-то момент мы поняли, что лес закончился, а вокруг нас вздымаются каменные стены.