Перекур

Мел на отсыревшем потолке тоже лишился белизны. В углах чернела плесень. Только жёлтый мрамор пола до сих пор выглядел достойно, хоть и был посыпан пеплом.

Окно заложили красными кирпичами. Над ним висела синяя табличка с ядовито-зелёной надписью: ВЫХОД.

Остановившись посреди площадки, Демид прислушался и принюхался. Тишина царила гробовая. Как обычно пахло табаком, но дыма, к счастью, не наблюдалось.

Демид сделал шаг и снова застыл, вперившись в западную стену с чёрным числом 60. В ней должны были быть лифтовые двери. Но их почему-то не было, как и самого лифта. Не было изначально. Шахты, наверное, тоже не имелось. И Демид не переставал удивляться, что подобное возможно в шестидесятиэтажном доме. Рука так и тянулась к несуществующей кнопке. Пальцы жаждали нажать её и вызвать кабину, которая легко и быстро доставила бы своего пассажира к настоящему выходу из небоскрёба. Легко, быстро, а главное – мимо Курильщиков, нередко устраивавших на лестнице ночные посиделки.

Демид посмотрел на марш, ведущий к чердачной двери. Она и последние ступени таились во тьме. Считалось, что Курильщики приходят оттуда. С чердака. Или с крыши. А на улицах никто их никогда не видел. Да и в других зданиях вроде бы тоже.

Глубоко вздохнув, Демид стал медленно спускаться по лестнице. К перилам не притрагивался. Будучи деревянными, они иструхлявели, некоторые покосились и на всех алели непонятные письмена, вырезанные Курильщиками.

Когда Демид поселился в этом небоскрёбе, его предупредили, что перила не предназначены для людей. Если прикоснёшься к ним, то потеряешь контроль над собой и против воли пойдёшь на чердак. Никто не сможет удержать тебя, и ты не возвратишься.

Пепла на маршах было немерено. Потревоженный ногами, он порошил кроссовки. Едва различимо шуршал.

Демиду вспомнилось, как в детстве, в родной девятиэтажке он часто спускался по лестнице бегом, лихо перепрыгивая через три-четыре ступени. Тогда он воображал себя Джекки Чаном, черепашкой-ниндзя или ещё каким-нибудь супергероем. Так же делали Демидовы друзья. И Пашка с восьмого этажа, однажды сломал себе ногу. Перелом был жуткий, открытый, и на ступенях долго бурели кровавые пятна, въевшиеся в пористый бетон. Прыгая через них, Демид чувствовал себя более крутым, более суперским, нежели раньше.

«Эх, воскресить бы сейчас это чувство», - с тоской подумал он, ощущая, как страх сдавливает внутренности.

Сойдя на межэтажную площадку, Демид глянул налево. Там был закуток с дверцей мусоропровода в грязной стене.