Свет мой, зеркальце... молчи!

А я что, лысая, чтоб быть самой трезвой в этом бардаке? Вот еще! Уже не сомневаясь, я взяла бутылку и тоже длинно отхлебнула, тут же передав ее кому-то еще.

– Меня терзают смутные сомнения… – пробормотала тем временем Вика. Дело в том, что детскую площадку мы уже практически миновали, и никакой обуви на ней не наблюдалось. А сразу за площадкой располагались… ну да, мусорные баки. А где им, в самом деле, еще быть?

Нет, серьезно? В целом огромном дворе мой разнесчастный кроссовок должен был упасть именно в мусорный бак?

– Может, в сугроб где-то завалился? – неуверенно предположила Ленкина подружка.

Кажется, лезть в мусорный бак здесь никто не горит желанием.

– А давайте у мужика спросим! Может, он видел, куда ваш сапог летел! – предложила вдруг Эльвира.

– Какого мужика?

– Да вон же, на лавочке!

На лавочке чуть в стороне действительно сидел понурый мужик. Не сразу мы его разглядели только потому что на той лавочке как раз заканчивался освещенный фонарями участок. Однако присмотревшись, я поняла, что и мужик-то знакомый: дядя Коля, наш дворник.

Что он здесь делал в одиночестве довольно поздним вечером – бог весть. Уж точно не снег убирал. Трудовым энтузиазмом он и днем-то не горел особенно. Однако сидел он, сдвинув куцую шапку на затылок и потирая рукой в варежке лоб. Плохо ему, что ли?

– Дядь Коль! – я решительно направилась к нему. – С вами все в порядке? Скорую не надо вызвать?

– А? – дворник вскинулся, подслеповато присматриваясь ко мне. – А-а, Алинка! Да нет, я тут… вон, вишь, с неба подарочки сыплются.

Видать, Новый год заранее! Тока от не пойму: отчего бы по лбу да зачем один?

Моргнув, я перевела взгляд на его вторую руку – в которой дядя Коля держал мой кроссовок!

– Ой! – пискнула за моей спиной Ленка. – Это он что ему… прямо по лбу?

– Ой! – эхом простонала я. – Дядь Коль, вы простите нас, пожалуйста, мы тут… дурью маялись, в общем. А с вами точно все в порядке?

– Та че там мне исделается-то! – дворник наконец отнял руку от лица, и я поняла, что он растирал снежком наливающуюся шишку на лбу.

– А почему вы тут сидите, холодно же?

– Дык я это… – он чуть смущенно почесал затылок, попутно сдвинув шапку на лоб, – того… старая-то моя не спит покамест, как приду, так опять начнется – где пил, да что пил… а я ей тогда – да сама ты пила, одно пилишь… так я вот и сижу, жду, как в нашем окошке свет-то погаснет. А я тогда тихонечко и…

Девчонки за моей спиной облегченно заперешептывались.