Дочь Водяного

Михаил про силу ведовскую не очень и понял, а про далекую страну верить просто не стал. Поэтому, выйдя по зову дудочки на красную от земляники поляну, он почти не удивился, обнаружив там добротный бревенчатый дом на сваях под крытой дерном крышей. Да и сидевший на пороге с дудочкой в руках седобородый старик с прикрытыми тяжелыми веками глазами не выглядел враждебно.

Другое дело, что Михаил испытал едва ли не разочарование. Уж больно неказистым показалось ему лесное жилище. Почти как заброшенная деревенская изба. Когда он шел, прислушиваясь к звучавшей то птичьей трелью, то журчанием весеннего ручейка мелодии, то представлял себе по меньшей мере пряничный домик с леденцовой крышей или хотя бы избу на куриных ногах, шляпкой гигантского мухомора покрытую. Да и посконная рубаха старика совсем не походила на диковинный наряд сказочного волшебника и казалась еще более древней, нежели обвисшая дряблыми складками и сухая, как папирус, кожа.

– Здравствуй, внучек! – улыбнулся старец. – Здравствуй, родимый! Полвека тебя дожидаюсь. Первый ты из моих потомков дудочку услышал. Пряничка захотел? Так подойди – отведай.

Михаил, конечно, знал, что брать у чужих сладости нельзя, но деревенские к таким вроде не относились. К тому же в гостях не положено отказываться от угощения. Да и такой ли старик чужой?

– Ты ведь дедушка Овтай? – спросил Михаил, осторожно надкусывая пряник.

Почему-то его в тот миг не смутило, что он разговаривает с прапрадедом, умершим за полвека до его рождения.

– Узнал, милый, узнал, мой хороший, – потрепал его дед по светловолосой голове.

Вкуса пряника Михаил не почувствовал. Зато и поляна, и дом словно преобразились. Бревенчатые стены засияли желтой олифой, слежавшийся дерн на крыше расцветили незабудки, лютики и иван-чай с кислицей. Посконная рубаха старика сделалась новее, покрывшись затейливой вышивкой, а сам он, хотя и не обрел зрение, но словно окреп и приосанился, выводя на своем незатейливом инструменте причудливый, но странно знакомый волнующий напев.

– А зачем ты играешь на дудочке? – спросил Михаил, когда мелодия стихла.

– Духов созываю, – пояснил дед Овтай. – Познакомить с тобой хочу.

Тогда Михаил впервые их увидел: обитающих в тонких мирах хранителей лесов и рек, болот и озер, подвластных тем, кто понимает их язык и умеет их зачаровывать.

Дальше пришлось постигать науку самому, тыкаясь вслепую, по крупицам добывая знания в трудах этнографов и тщетно пытаясь отыскать практикующих шаманов.