Два сердца, один хвост

Вот только не потеряла ли она бдительность тогда, за игрой? Ладно, поздно об этом думать. Впереди большая порка – а как же иначе, если её вот так призвали? Мало не покажется.

Деревья-великаны с шелестом проносились мимо. Вскоре они начали редеть и уступать место старым морщинистым валунам. Те укоризненно смотрели из-под мшистых бровей, и сердечко Янки заколотилось. Взгляд от Самóй. Злится, значит. Но ничего, успокоится, не раз уже проходили.

И всё-таки смутная тревога покалывала тело. Хотя, возможно, это остатки человечьего. Что раньше чувствовали люди, когда подходили к подножию гор? Наверняка ощущали себя маленькими и слабыми по сравнению с силами, что там обитают. Говорят, в нынешние времена это затёрлось, притупилось. Но как же испугались те парни и девчонки одного лишь огненного хвоста!..

Луна выглянула из-за туч и осветила отвесную скалу, которая напоминала исполинскую голову змеи – или ящерицы. Янка голубым ручейком просочилась в свою привычную дверцу: едва заметную трещину у самой земли.

«Ох, надо же, – промелькнула мысль. – Всех созвала! Неужели из-за меня?»

Действительно, скала не пустовала.

Из тайной пещеры доносился шёпот и свист. Вернее, так мог бы подумать простой смертный. Но то был древний, почти забытый язык, который некогда творил волшебство. За долгие годы он исказился, смешался со звуками природы. Неудивительно, ведь на нём давно разговаривали с животными, а не с людьми.

Янка до последнего надеялась, что этот сыр-бор не из-за неё. Вдруг на совете хотят обсудить нечто важное? Проблем ведь всегда хватает: вырубают леса, буравят горы, загрязняют воду… Однако при её появлении все разом смолкли, и тогда Янке стало ясно.

Это был не совет, а суд.

На стенах пещеры, усыпанных тусклыми самоцветами, дрожали тени. Огромные тени, хоть их обладатели могли затеряться даже в траве. Змеи и ящерицы – всевозможные медянки и долгохвостки, полозы и гадюки, ужи и веретеницы – вытянулись и поклонились.

Конечно, они приветствовали не Янку. Перед ними появилась Сама.

Лучи лунного света, что пробивались сверху, окутали мантией зелёную ящерку с необычно яркими глазами. Голову она держала высоко и гордо: видимо, помнила времена, когда на ней красовалась корона.

Янка тоже изогнулась в поклоне, хоть и понимала, что никакая угодливость тут не поможет.

– Змейка, – звонким, хрустально чистым голосом обратилась к ней Сама. – Ты снова нарушила правила.

– Я ничего плохого не сделала, – тихо проговорила Янка.

– Речь идёт не плохом или хорошем, а о принятом.