Роза для Азора

От морозного воздуха сбивалось дыхание, вокруг искрилась рождественская иллюминация, освещенные витрины магазинов наперебой напоминали о необходимости купить подарки близким, потому что и Новый год и Рождество уже совсем скоро, они на пороге и вот, смотрите, какие чудесные подарки вы можете сделать своим любимым.

Денис не мог ничего. Разве что еще ускорить шаг, чтобы поскорее укрыться в метро от этого праздника, так любимого в детстве, и теперь так безнадежно чужого. Настолько чужого, что он стал враждебным, и Денис уже не мог справляться с подступившим отчаянием.

Утром, отвечая на звонок подруги, механически пообещал ей что-то, кажется, перебронировать отель. Они собирались лететь на Рождество в Прагу, и Злату чем-то не устроил тот, который был уже оплачен. Ему было абсолютно все равно — его не волновала потеря денег, не радовала предстоящая поездка в так любимую им Прагу, он разговаривал с подругой в режиме автопилота, и только когда она спросила, не болит ли у него зуб или горло, сообразил, что он в ходе разговора так и не вынул изо рта зубную щетку.

Он несколько раз возвращался мыслями к этой злополучной щетке и спрашивал себя, не сходит ли он с ума. Ответа не было. Была только одна мысль — поскорее нырнуть в метро, скрыться от этой нарядной в сумерках Остоженки, войти в вагон, забиться в уголок и прикрыв глаза, отдаться шуму и грохоту подземки. И не думать, не думать, не думать. Не думать ни о чем.

Не думать о Злате, к которой он, похоже, не чувствует ничего. Злата замечательная, возможно, даже слишком. Но ему безразличны ее достоинства.

Он с холодным профессионализмом художника отмечал красивый изгиб шеи, линию плеч, правильные черты ухоженного лица, изящество тонких гибких пальцев, каскад тяжелых волос, падающих на плечи, когда она вынимала заколки из затейливо уложенного пучка. И с той же холодной наблюдательностью человека, много и хорошо рисовавшем натурщиц, он отмечал продуманный характер ее жестов, выверенных и красивых.

Они должны были вызвать чувство восторга, восхищения, спровоцировать страсть. Должны. Но не срабатывали. Его чувства молчали. И даже замеченную фальшь в поведении Златы он фиксировал отстраненно и бесстрастно. Не было ни огорчения, ни возмущения. Ампутант, — подумал Денис — эмоциональный ампутант.

Внезапно он очнулся от своих мыслей и обнаружил, что ноги принесли его совсем не к метро, а сторону от Остоженки, к дому в старом укромном переулке, где он вырос.