Тени видят тебя

Я просто всегда бухаю в поездах, я без этого заснуть не могу.

Стас посмотрел с нескрываемым недоверием:

- Тогда пойдем, ты ляжешь спать, - когда они поднялись, Стас остановился и добавил: - Ты же знаешь, что в день, когда мы ее убили, двое детей в реанимации вышли из крайне тяжелого состояния и пошли на поправку, хотя им уже гробы заказали… и мужик в Кеми, который уже два года не ходил, встал с коляски? Мы все правильно сделали.

- Я в курсе, ты говорил, а теперь пойдем, я лягу спать.

Когда они шли к своим местам, Ева заметил знакомых ему женщин и мужика, которые курили тонкие сигареты с голубым фильтром.

Они сидели на соседних местах, на столе были пара банок Балтики и смятая пачка синего Винстона. «Точно сигарету стрельнул у них», - мелькнула мысль у Евы. Когда он проходил мимо, они непринужденно посмеивались и перешептывались явно о нем, бросая косые взгляды. «Точно не из полиции, - подумал Ева, - хоть одной головной болью меньше».

Как только Ева лег, сон начал забирать его. Он и не понимал, насколько устал, даже боль отошла на второй план.

Всю прошлую неделю они спали посменно по три-четыре часа, не больше, бесконечно передвигались с места на место и почти ничего не ели. Ева почувствовал легкое головокружение и заснул, но ненадолго. Через полчаса он пробудился от ощущения сильной тревоги, сердце бешено колотилось. Со всех сторон он был облеплен тенями. Тени таяли и разваливались на нем, но на их место тут же приползали новые. «Чертовы стервятники, - подумал Ева, - я на них не смотрю, но они все равно меня чувствуют из-за ран». Ева собрался с силами и постарался сжечь их, тени на расстоянии метра загорелись слабым голубым огоньком и исчезли. «М-да, что-то я не в форме», - подумал Ева: раньше он мог без особых усилий очистить весь вагон, а сейчас даже кровь носом пошла. Ева сравнивал тени с насекомыми, вред от большинства из них минимальный, а дискомфорта - море. Поезд медленно тормозил, а за окном начали проноситься фонари. Все тени стянулись к Еве и не давали получить такой необходимый сон. Только он начинал дремать, как эти гады присасывались к нему, как пиявки, сосали из его души силу, разваливались или лопались, оставляя на коже между следами щупалец маленькие болезненные покраснения. Пару раз он их поджигал, но это было бесполезно - их было слишком много. Ева проерзал под одеялом еще минут двадцать, прежде чем смирился с мыслью, что спать здесь ему нельзя, но тело с этим категорически не соглашалось.