Время Крысолова

Время Крысолова

Александр Ковальский

Пролог

Март, 1897 год.

Генуэза.

Редактор окружной газеты «Вечерняя Генуэза» лежал в собственном кабинете на полу ничком, бесформенной серой грудой. Пиджак топорщился на спине, как крылья, и между лопаток ясно отпечатался след чужого ботинка. А вокруг царил такой разгром, что проходить в кабинет от порога не очень как-то и хотелось.

— Павел Андреевич, — позвал Михаил негромко. Его вдруг одолели самые нехорошие предчувствия. Но редактор шевельнулся, повернул голову. На виске, под коротким ежиком седых волос, обнаружился черный кровоподтек.

— По... помогите мне, Ми-ша...

Михаил, наклонившись, приподнял шефа за плечи. Тело редктора было ватным и неживым. Кое-как Михаил утвердил это тело на вертящемся табурете. Прислонил табурет вместе с шефом к стене: авось усидит, не свалится. Задумчиво оглядел свисающие со спинки и сиденья роскошного редакторского кресла лоскутья тисненой кожи.

— Что тут у вас было?

Взгляд редактора сделался неопределенным.

— Ми-иша, — сказал он.

В горле у него клокотало и булькало. — Миша, да что же это тако-ое...

Было похоже, что били его вот так — конкретно — впервые в жизни. Когда, особо не церемонясь, Михаил об этом спросил, выяснилось, что не так уж он далек от истины.

— Удивляюсь я вам, Пал Андреич, — Михаил прошелся по кабинету, ища хотя бы один целый графин или, на худой конец, вазу с цветами, но вокруг царили разгром и запустение, а под ногами противно хрустело битое стекло. — Удивляюсь и завидую. Столько лет в журналистике — и чтобы первый раз морду набили.

.. Странно это как-то. Удивительно и непонятно. Ненормально даже, я бы сказал...

Павел Андреевич достал из внутреннего кармана пиджака ослепительной белизны платок и принялся вытирать им лицо. Руки у него дрожали, и старчески подергивались веки прикрытых глаз.

— Знаете, Миша, — вдруг невнятно сказал он, сплевывая в платок кровавый сгусток вместе с выбитыми зубами, — вы не переживайте. Если все будет идти, как идет, бить меня станут часто, возможно, даже и каждый день.

А потом примутся за вас. Ну, это если газету не закроют…

— Это почему? — Михаил несколько оторопел от подобного поворота мысли. Было не вполне ясно, что, собственно, начальство имеет в виду. Случайно найденную в архивных завалах подборку стихов никому не известного мальчишки, которую Михаил приволок и положил на редакторский стол третьего дня и которая со свистом тут же ушла в печать, или собственную Михаила статью во вчерашнем номере.